И кнутом, и пряником

Но другой раз всё не наступал. Ни писем, ни денег из далёкой Каракалпакии Екатерина с детьми не получали. Тридцать рублей, которые зарабатывала мать четверых детей, расходились очень быстро. Екатерина была человеком жизнерадостным и стойким. Огромное трудолюбие и крестьянская хватка помогали ей не впасть в отчаяние и преодолевать денежные затруднения. Но Людка все-таки заметила, что на обычно веселом лице матери погасла улыбка, и, как могла, старалась сделать для Екатерины что-нибудь приятное.

— Мам, а мы с Валькой суп сварили, — сообщила однажды Людка пришедшей с работы уставшей матери.

— Из чего же вы его сварили? — спросила Екатерина, зная, что в доме съестного хоть шаром покати.

— А мы нашли немного картошки и риса.

Екатерина подняла крышку маленькой алюминиевой кастрюльки и заглянула внутрь. В прозрачном, как родниковая вода, постном супе плавало несколько резаных кусочков картошки и с десяток белых палочек риса.

— Хорошо, что Витька и Светка в садик ходят: их там накормят. Правда, мам? — заглядывая в глаза матери, успокаивающе произнесла Людка.

У Екатерины к горлу подкатил комок, но она сумела сдержать слезы.

− Сходите в садик с Валькой за малышами и сидите дома, — сказала она и ушла. Вернулась домой Екатерина в девять часов вечера. В потертой дерматиновой сумке она принесла продукты.

— Мам, где ты это достала? — удивленно посмотрела на мать старшая дочь.

— В чайхану уголь привезли, я напросилась разгружать, немного денег заработала, — устало ответила Екатерина. — Дети спят?

— Да, я их уложила.

— Голодных?

— Нет, мы чай пили, с хлебом.

— Уроки сделали?

— Сделали. Мам, да ты не беспокойся, у нас все нормально.

— А ты почему спать не легла?

— Тебя ждала.

— Ах ты моя помощница, — улыбнулась мать. — Что бы я без тебя делала? Иди ложись, а то не выспишься.

Людка отправилась в постель. Легла и Екатерина. Она сразу уснула тяжелым мертвым сном, но вскоре проснулась: болели руки, ноги, ныла спина. Цену физическому труду женщина из крестьянской семьи знала хорошо: чаще в поле махала косой, чем стояла дома у печи. Скитания по Союзу за длинным рублем изменили ее жизнь — хоть и трудилась много, но давно не до изнеможения, как сегодня. Женщина слушала сонное дыхание детей, завывание февральского ветра за окном, не спала.

Ночного отдыха и покоя не давало не только утомление от работы. Кошки скребли на сердце.

«Что с Николаем? Почему не шлет вестей и денег? Может, что случилось? — волновалась Екатерина и здесь же сама себя уговаривала: − Нет, если бы в беду попал, то сообщили бы — в вещах адрес нашли и фотографии. А так…».

Тут ее мысли неожиданно потекли по другому руслу, а сердце наполнилось обидой и горечью.

«Наверно, подругу себе завел. Почему бы нет? Свекровь б…, снохе не верит. Меня к каждому столбу ревнует, а сам готов за первой попавшейся юбкой бежать. А сейчас тем более. Холостяк! С глаз долой — из сердца вон. Нет, девчонки на летние каникулы пойдут — надо ехать».

Еще долго, как снежинки в лучах уличного фонаря, роились в голове женщины, оставленной на произвол судьбы где-то затерявшимся кормильцем, невеселые думы. Забылась под утро, будто провалилась в глубокую яму.

Голод не тетка. Вскоре безденежье опять заставило Екатерину искать спасительный приработок.

— Людка, — оторвала она от книжки дочь, придя в субботу с работы, — завтра пойдем с тобой к тете Нюсе, уберем у нее в комнате.

— А кто такая тетя Нюся?

— Одинокая больная женщина, недалеко живет.

— Хорошо, — ответила Людка и снова уткнулась в книжку.

В многодетной семье Никитиных, живущей в двух небольших комнатках, одна из которых служила кухней, уединиться было невозможно. Вот и сейчас Витька верхом скакал на стуле. «Но, но, но!» — разносилось по всей квартире. Светка укладывала спать потрепанную куклу. «А-а-а», — тихо напевала она, затаившись с «дочкой» в углу. А Валька сидела рядом с сестрой за столом и что-то писала в тетрадке. Но Людка не обращала никакого внимания на шум и гам. Она упивалась «Русланом и Людмилой» Пушкина. Уборка у какой-то там тети Нюси не испугала ее и не отвлекла от приятного занятия — чистить, натирать, мыть девочка не боялась. Екатерина с малолетства приучала детей к физическому труду, и они каждый день в меру своих силенок помогали матери по домашнему хозяйству.

Впустив струю февральского холода, Екатерина со старшей дочерью вошли в маленький коридорчик чужого жилья и постучали в дверь комнаты.

− Входите! — послышался оттуда женский голос.

− Здравствуйте! Можно к вам? — войдя в тесное помещение, поздоровалась Екатерина.

Робко, следом за матерью вошла и поприветствовала хозяйку и Людка. Женщина уставилась на гостей больным взглядом, подождала продолжения.

− Я − Катя, — представилась Екатерина, − а это моя дочь Люда. Лена Прокофьева — мы вместе с ней работаем — сказала мне, что вам нужна помощь, − объяснила она свой приход.