И коей мерой меряете. Часть 2. Ангелина

– Ой-ей, что натворили, глупые…

Веселая круглая хохотушка -хозяйка, ойкала, мазала Гелю простоквашей и прикладывала к здоровенным волдырям на груди и ляжках прохладные гладкие листья какого-то неизвестного растения. Геля шипела, ругалась последними словами и чувствовала себя маленькой и несчастной.

– У мамы пятнышки, – Ирка трогала пальчиком веснушки, которые мелким горошком обсыпали Гелину белоснежную кожу, везде, где сошли ожоги, – Мама жирафка.

Геля яростно втирала в ненавистные веснушки отбеливающий крем… Но тщетно.

Глава 19. Школа

– Вы не тушуйтесь, Ангелина Ивановна, надо же, имя какое у вас замечательное. У нас все очень по доброму. Школа новая, передовая, мы тут за нее все горой, здесь вам будет славно…

Директор новой Гелиной школы, женщина, лет тридцати пяти, была похожа на милую черную галку, случайно упавшую с небес на землю. Она быстро ощупывала новую учительницу круглыми черными глазками и слегка подпрыгивала в самых волнительных местах своего рассказа.

– Мы вам четвертый, пятый класс выделяем, может шестой даже – классное руководство. У вас свое классное помещение будет, замечательное, светлое, на солнечной стороне. Так, только ж работайте, старайтесь, я во всем помогу. У нас питание хорошее, для учителей скидки, в продленных классах будете ужинать бесплатно…

Она все трещала и трещала, дотрагиваясь до яркой блестящей пуговицы на Гелиной парадной блузке толстеньким пальчиком с обгрызенным ноготком. За полчаса разговора Зинаида Ивановна, так звали директора, успела рассказать всю историю школы и судьбу, наверное, каждого учителя. Геля вертела головой, разглядывая достопримечательности – переходное знамя за достижения, вымпелы, грамоты, фотографии. Все было так…

***

Электричка, метро, трамвай… два с половиной часа… сразу столько часов… математика…

Она добиралась до школы очень долго. Ладно электричка, к ней она уже привыкла, ладно метро… а вот трамвай. Прождав его полчаса на продуваемой всеми ветрами площади, она минут двадцать тряслась по какой-то полупромышленной зоне. И лишь в конце пути появилось что-то похожее на город, только совсем новый, молодой, чужой. Яркие сине-белые новостройки, отливающие перламутром мелкой отделочной плитки в неярком августовском солнце, причудливо перемежались со старыми деревянными бараками и мутно-серыми хрущобами. Здесь совсем не чувствовалась привычная и родная атмосфера Москвы, её уютного Замоскворечья, здесь был иной мир. Она даже не могла решить – лучше он, хуже, но он был не её, чужой. Даже запахи – разрытой земли, известки и, почему -то коровника раздражали, будоражили даже.

Директор схватила Гелю цепкой лапкой за руку и вихрем понеслась, увлекая ее за собой, вверх по широкой, слегка присыпанной серой пылью, мраморной лестнице —

– Не убрали, гляньте -ка еще, вот бездельницы, а сказали -все готово. Вот ведь, дорогая, никому верить нельзя, за всеми проверяй.

Они влетели в широкую светлую рекреацию второго этажа, пробежали до конца коридора и с шумом тормознули у светлой двери одного из классов.

– Вот!

Зинаида Ивановна жестом фокусника распахнула дверь класса и в сумрачный коридор хлынуло желтое предосеннее солнце, слегка их ослепив.

Они вошли, остановились у коричневой новенькой доски, на которой еще и муха не сидела.

– Ваш стол, – гордо показала Галка кивнув носиком-клювиком в сторону массивного учительского стола, помолчала, и, почему-то добавила

– И стул…

***

Геля подошла к первой парте, погладила идеально гладкую, налаченую поверхность… и вдруг подумала —

– Занавески светлые и плотные повешу в мелкую клеточку. И картину, ту, которую Вовка припер, с Аленушкой…

В этот момент она почувствовала, что после долгих скитаний, вернулась домой. И даже Зинаида – галка показалась знакомой, даже родной…

– Я решила, Зинаида Ивановна. Завтра выхожу на работу. Мне хотелось бы пригласить родителей, устроить родительское собрание, такое, предварительное. Если можно.

– Можно, почему нет… И вот еще,.

Директриса присела, грустно подперла подбородок двумя руками и снизу вверх, быстро и, почему-то виновато глянула на Гелю

– Мне вашу характеристику из интерната прислали… очень плохую. Безобразную, злую какую-то. Подписана коллективом, но правда там две или три подписи…

Геле так бешено бросилась кровь в лицо, что даже закружилась голова.

– Там они и о личной жизни написали, о цыганях каких-то, я вообще ничего не поняла… как можно так, в личную жизнь, я и читать не стала.

Геля смотрела, как в такт речи у директора подпрыгивает челка -хохолок и комкала тоненькую ручку сумки. Ей почему-то стало так стыдно, она хотела встать, но Зинаида Ивановна вскочила первая, одним скоком подлетела, сжала плечо и усадила на место.

– Я порвала эту чушь и написала, что характеристика с прежней работы утеряна. У вас, Ангелин (извините, мне так проще), такой опыт, да с такими детьми. С ТАКИМИ детьми, так долго плохой человек никогда не сможет…

Она подвигала туда -сюда чистейшую тряпку на доске. Геля молчала.

– Да и вижу я людей, сразу. Работа такая… А вот нюнить ни к чему.