И корабль тонет…

Они остались одни. Алла понимала, что лгать бесполезно, Шаронов сможет ей помочь лишь в том случае, если будет знать правду.

Шаронов слушал молча, за то время, что рассказывала Аллы, он не то что не проронил ни слова, но даже ни разу не пошевелился.

– Я знаю, что поступила ужасно, но я не знала, что мне делать. Я была в отчаянии, все рушилось. В конце концов, никто не пострадал. А этот старый вампир обрекает меня на верную смерть. Здесь столько акул! Я их ужасно боюсь.

Алла замолчала и с робкой надеждой посмотрела на Шаронова.

– Не стану вам ничего говорить по поводу вашего поступка, вы и так все понимаете. Но не могу не спросить, почему пришли именно ко мне? Мы с вами почти и не общались.

Алла опустила вниз голову.

– Мне трудно ответить, просто в какой-то момент показалось, что вы единственный из всех, кто на яхте, у кого может возникнуть желание мне помочь. Я точно знаю, что другие не пошевелят и пальцем. Только порадуются, когда узнают, что мне предстоит.

– Не исключено, – пробормотал Шаронов и замолчал.

Они сидели напротив друг друга. Алла с нетерпением ждала, когда он снова заговорит, но Шаронов упорно продолжал молчать. Он явно был погружен в свои мысли. И Алла, несмотря на все свое нетерпение, опасалась прервать их течение.

Прошло уже минут пять, а ничего не менялось. Шаронов все также сидел неподвижно, словно изваяние. Терпеть эту пытку у Аллы не было больше сил.

– Мы так и дальше будем молча сидеть? – От охватившего ее раздражения ее слова прозвучали довольно грубо.

Шаронов словно бы очнулся.

– Да, тут вы правы, сидеть в такой ситуации бессмысленно. Чего бы вы ни натворили, он не имеет права так поступать с вами.

– Об этом я и говорю! – обрадовалась Алла.

– Но что я могу сделать?

– Я не знаю, – растерянно пробормотала Алла. – Я умоляю, помогите мне.

– Но как?

– Но вы же мужчина, вы глава целого движения. Вы просто обязаны помогать людям.

– Ваши представления о нашем движении несколько отвлечены. Мы не ставим задачу помогать преступникам избегать наказания.

– Но разве я преступник?

– А как это еще можно назвать.

Алла почувствовала отчаяние, рушилась ее последняя надежда хоть на какой-то благоприятный исход. В таком случае, какой смысл ей его щадить, она выскажет ему все, что думает о нем.

– Я вижу, вы из тех, кто много говорит о спасение человечества, но не хочет и пальцем пошевелить для спасения одного человека. Чего тогда стоят все ваши проповеди. Вы обыкновенный лгун. Не случайно, я всегда терпеть не могла ходить в церковь, никогда не верила священникам. Они произносят много красивых фраз, но это не более чем упаковка, а внутри нее ничего нет. И вы такой же, как и они, много говорите, но ничего не делаете.

Алла вскочила с кресла и устремилась к двери.

– Постойте! – крикнул Шаронов.

Алла на всем ходу остановилась и с вновь обретенной надеждой посмотрела на него.

– Я поговорю с Шаповаловым. Но при одном условии, если вы разрешите пересказать наш разговор моей жене.

Алла стояла в нерешительности. Эта женщина никакой симпатии в ней не возбуждала. И ей не хотелось, чтобы она узнала бы обо всем. Но и выхода другого у нее нет.

– Хорошо, делайте, как знаете. Но нужно с ним поговорить, как можно скорей. Он в любую минуту может отдать приказ спустить меня в лодке.

– Обещаю вам, что постараюсь поговорить с ним как можно быстрей.

– Даже не представляете, как я вам благодарна.

– Дело не в вашей благодарности, я это делаю не ради нее.

– Я понимаю. И все же, – пробормотала Алла, – я вам очень признательна. Люди так равнодушны друг к другу, убивать будут, никто не поможет. Так грабители убили мою подругу, днем в парке, было много народа. Она кричала, но никто не помог. А когда прибежали полицейские, она была мертва.

– Так бывает, – согласился он. – Мы все заложники эгоизма.

– Я буду с нетерпением ждать от вас известий, – сказала Алла, выходя из каюты.

97

Ольга Анатольевна стремительно ходила по каюте.

– Ты, в самом деле, намерен ей помочь?

– Она поступила ужасно. Но и смотреть, как ее отправят одну в лодке в открытый океан, не могу. Она не заслужила такого наказания?

– А какого она заслужила?

– Не знаю, это не мне решать. Но и не ему. Он считает себя тут Богом, которому все дозволено. Но в том-то и дело, что Бог так отнюдь не считает, он строго следует собственным установленным правилам и законам. И ненавидит произвол.

– Ты прямо вещаешь, как его пресс-секретарь, – засмеялась она. – Не уверена, что Бог во всем бы с тобой согласился.

– Пусть так, но даже если Бог допускает не справедливость, мы должны исправлять его ошибки. Как знать, может быть, именно ради этого Он нас и создал.

Теперь Ольга Анатольевна уже внимательно и без улыбки посмотрела на мужа.

– Не много ли ты на себя берешь? Ты ведь даже отказался от руководства движением.

– Причем тут это. Мой отказ не изменил мое отношение к жизни. Я собираюсь делать то же самое, что и делал, только другими средствами.

– И все же я бы не стала вмешиваться в это дело. Хотя бы из-за сына. Надеюсь, даже, несмотря на свои принципы, он для тебя важней, чем экс-любовница Шаповалова.