И корабль тонет…

– Ничего, жить, как получится. Не хочу думать. В данную минуту мне хорошо, Так зачем себе портить настроение мыслями о будущем. Оно полностью скрыто в тумане. Надеюсь, у меня есть немного времени, которое можно провести в удовольствии. Я знаю, что когда вернусь, мне предстоят тяжелые дни. Поэтому каждое счастливое мгновение, для меня на вес золота.

Марина шестым чувством поняла, что время завершать разговор. Кажется, ей удалось посеять семена в благодатную почву. И надо немного подождать, когда они дадут всходы. Она встала.

– Пойду в свою каюту, а то сгорю на этом пекле. И вы не сгорите. Хотя вам не страшно, у вас кожа смуглая. Рада знакомству.

– Поверьте, я тоже.

– Я верю, – улыбнулась Марина. – Скоро увидимся. – Она направилась к трапу. Она знала, что он смотрит ей вслед, но старалась, чтобы ее походка была бы как можно менее сексуальной. Пока это преждевременно.

20

Шаронов вернулся в каюту и сразу наткнулся на вопрошающий и одновременно тревожный взгляд жены. Он прошел к кровати и сел. Они молчали, но им и не надо было слов, чтобы понять мысли и состояние другого.

Ольга Анатольевна смотрела на мужа, и ей становилось все тревожней. Она слишком хорошо знала это его молчание: оно означает, что он уходит вглубь себя, куда даже ей проникнуть крайне трудно. На какой-то глубине сам собой возникает заслон, преодолеть которой редко удается. Этот заслон возникал не часто, но при каждом подобном случае появлялась сильная и безотчетная тревога, что она может потерять супруга. Каким образом это случится, она и сама точно не представляла; то было абсолютно иррациональное ощущение. Но от того еще более сильное. Она совершит ошибку, если оставит его один на один со своими мыслями и переживаниями. Сейчас ни в коем случае нельзя это делать.

Ольга Анатольевна села рядом с ним. Они посмотрели друг на друга.

– Не тревожься, – неожиданно улыбнулся Шаронов, – я не намерен сворачивать это дело. В какой-то степени мне даже стало интересно. То, что я сегодня услышал от него, навело меня на мысль, что наши с ним жизни имеют какую-то незримую связь. Они пересеклись не случайно. Я думал, что раз и навсегда избавился от этой мерзости. Но теперь вижу, насколько я далек от этой цели. Скажи, только честно, а так ли уж мы далеко продвинулись? И болезнь сына, не является ли она знаком того, что мы остались на том же месте, с которого, как нам казалось, отправились в дорогу?

– Болезнь сына тут ни причем, – покачала головой Ольга Анатольевна. – У него своя судьба. И ты знаешь, что мы должны спасти его. Мы столько говорили об этом.

– У меня нет сомнений в этом. Я думаю о другом.

– О чем же?

– Мне казалось, что я больше никогда не вернусь к этой мерзости. Но то, что я оказался здесь, не является ли признаком того, что мы так и не достигли точки невозврата. И вернулись туда, откуда так сильно хотели уйти.

– Нет, ты не прав. Это не возвращение, мы идем дальше. Вспомни, ты сам увлек меня на этот путь. Я пошла за тобой, потому что у тебя не было сомнений. А то, что ты был прав, свидетельствует то, что за это время тебе поверило немало людей.

– Это еще ни о чем не говорит. Кому только не верят люди. Часто они ищут не веру, а нечто такое, что позволит им успокоить мятеж своей души.

– Пусть даже так. Но ты не просто самозванец, за это время ты прошел длинный путь, ты учился у тех, кто встал на него раньше тебя. И это они нарекли тебя званием учителя. Что же послужило поводом для твоих сомнений?

– Самое удивительное, что не знаю. Они вдруг появились сами по себе. Словно возникли ниоткуда, как внезапно налетевший ветер. Это-то больше всего меня беспокоит.

– Раньше ты не боялся сомнений.

– Да, в последние годы, хотя они периодически и появлялись, они меня мало беспокоили. Я был уверен, что они пройдут сами по себе, как небольшая болячка. А сейчас я смотрю на Шаповалова, слушаю его…

– И что с тобой происходит?

– В том-то дело, не знаю. Все это время я ни с кем не вступал в поединок, это была моя принципиальная позиция. Истина познается не в спорах, а в постижение своей судьбы, в поисках взаимосвязи всего сущего. А когда я встречаюсь с Шаповаловым, то меня словно кто-то так и толкает вступить с ним в поединок. Приходится прилагать много усилий, чтобы удержаться от этого. И я не могу не думать, почему так происходит?

– И как ты считаешь?

Шаронов наморщил лоб.

– Что-то в этом есть судьбоносное. Как будто встретились две противоположные стихии. И сошлись в непримиримом противоборстве. Но при этом с самого начала оно проходит не на равных. Я вынужден ему подчиняться, играть по его правилам.

– Что делать, у нас нет иного выхода.

– Да, ты права.

– Послушай, а если привлечь на нашу сторону этого молодого человека?

– Ты имеешь в виду Ромова?

Ольга Анатолиевна кивнула головой

– Что ты думаешь о нем?

– Он на его стороне в любой ситуации. Ему откровенно нужны только деньги. До всего же остального нет никакого дела. Нам с ним еще предстоит столкнуться.

Ольга Анатольевна вздохнула.

– И с ним тоже.