«И косматые будут скакать там...»

В тени росших на окраине Рощи кедров мы оказались никем не замеченными. Здесь судья Персивант велел остановиться, достал из кармана пальто спичку и зажег все фонари. Помню, что фонарь Сьюзен мы зажгли второй спичкой, но договорились, что пусть примета "одна спичка на троих" и глупа, сейчас не время и не место искушать судьбу.

— Идемте, — сказал судья Персивант и повел нас в самую темную часть огромной чащи.

XII "Мы здесь в его власти"

Мы со Сьюзен шли за судьей Персивантом, почти ни о чем не думая, хотя нам, само собой, страшновато было оставаться одним на краю леса. Нам, и особенно Сьюзен, пришлось нелегко, преодолевая сплошную кедровую изгородь, но, оставив ее позади, мы скоро догнали судью. Он шагал твердо и уверенно среди деревьев, высоко подняв фонарь, который освещал листья и широкие мокрые стволы. Влажное тепло Рощи снова стало ощущаться, и судья опять объяснил, со множеством подробностей, что эти удивительные условия создавали горячие источники. Все это время он шел вперед. Казалось, он хорошо ориентируется в этом страшном лесу, — наверное, он изучал его много раз и знает, как добраться до места назначения.

Этим местом оказалась поляна, весьма похожая на ту, где я повстречал своего преследователя накануне ночью и где боролся с ним. Здесь же в центре росло большое дерево, раскинувшее ветви во все стороны, так что неба не было видно вовсе. Если напрячь слух, то можно было услышать слабое журчание воды — это катил свои воды мой обжигающий ручей, несомненно. Вокруг нас стояли толстые деревья, а между ними росли кусты и плющ, под ними — бархатный мох.

— Здесь и будет наш штаб, — сказал судья. — Уиллс, помогите мне собрать дров для костра. Ломайте сухие ветви на деревьях, но не поднимайте ветки с земли, они слишком сырые.

Вместе мы насобирали большую груду веток, положили в середину бумагу и подожгли.

— А теперь, — продолжал он, — я отправляюсь в город. Вы двое остаетесь здесь. Не давайте друг другу скучать. — Он взял наши фонари, задул их и продел ручки всех трех фонарей через левую руку. — Я уверен, что никто на вас не нападет при свете костра. Однако вы должны привлечь внимание того, кто тут бродит. Когда я вернусь, мы должны быть готовы к заключительному акту нашей маленькой мелодрамы.

Он коснулся моей руки, поклонился Сьюзен и углубился в лес. Не прошло и двадцати секунд, как сплошная листва заслонила от нашего взора свет его фонаря. Мы со Сьюзен переглянулись и улыбнулись несколько натянуто.

— Тепло, — вздохнула она и сняла свой плащ.

И, бросив его на вышедший из-под земли и сгорбившийся корень огромного дерева, росшего в центре поляны, она села на него спиной к дереву.

— Что это за дерево?

Я посмотрел на искривленный ствол, насколько его можно было видеть при свете костра, и покачал головой.

— Не знаю, я не специалист, — признался я. — Могу лишь сказать, что оно очень большое и, несомненно, очень старое. Такие деревья сажали на месте жертвоприношения.

При слове "жертвоприношение" Сьюзен передернула плечами, точно ей что-то не понравилось.

— Вы правы, Тэлбот. Здесь будет что-то такое же мрачное, как друиды.

Она стала декламировать себе под нос:

Вот дерево, в тени его глубокой
Зловещий властвует друид:
Вершит обряд, кровь жертвы проливает.
Но, став убийцей, будет сам убит.[18]

— Маколей, — тотчас произнес я и, дабы отвлечь ее от мрачных мыслей, прибавил: — Я читал вслух "Песни Древнего Рима",[19] когда учился в школе. Лучше бы вы это не вспоминали.

— Потому что это злое предзнаменование? — Она покачала головой и через силу улыбнулась. Ее бледное лицо мгновенно осветилось. — Это не так, если вы проанализируете эти строки. "Будет убит" — звучит так, будто судьба противника решена.

Я кивнул и тут же резко обернулся, потому что мне показалось, будто я услышал какой-то шум на окраине поляны. Потом я походил по поляне, собирая ветки для костра. Одну ветку, толстую и прямую, я прислонил к большому дереву, чтобы она была под рукой.

— Вместо дубинки, — сказал я Сьюзен, и она напряглась, поняв, что я имею в виду.

Мы заговорили о судье Персиванте, о том, насколько он обаятелен и загадочен. Мы оба были ему благодарны за то, что он сразу же понял, что мы невиновны в этих чудовищных убийствах, но нас обоих вдруг посетила одна и та же неприятная и беспокойная мысль. Первым заговорил я:

— Сьюзен! А зачем судья привел нас сюда?

— Он сказал: чтобы помочь нам столкнуться лицом к лицу с чудовищем и победить его. Но… но…

— И кто это чудовище? — вопросил я. — Кто этот человек, который принимает образ животного, чтобы убивать?

— Ну… не судья же?!

Как я уже сказал, это пришло нам в голову обоим. Мы молчали, чувствуя смущение и неловкость.