И лёд, и пламень... (СИ)

- Привет, Котёна! - тихо, почти шепотом говорит мне Алекс. - Прекрасно выглядишь. Тебе идет эта широкополая шляпа. Она удачно прикрывает лед твоего взгляда и спасает меня от шоковой заморозки. Ой, а чего ты так губки свои алые нервически прикусываешь? Есть повод для переживаний? Платье у тебя отличное. Беременность тебе к лицу, она делает тебя ещё более женственной и манкой.

- Алекс, давай обойдемся без комплиментов. Чем обязана твоему визиту? - тоже шепотом коротко и чётко спрашиваю я.

- Уверен, нам есть, что обсудить! Я приехал, за своими детьми, Ольга!

На последних его словах у меня темнеет в глазах, и земля подо мной пошатывается. Перевожу взгляд на своих мальчишек. Мирон будто чувствует меня, поворачивается, смотрит. Я не могу напугать своих детей. Спокойствие, только спокойствие.

- Не пугай моих детей, Алекс! Держи себя в руках! - очень тихо шиплю я. - Ты не в России. Поговорить. Да, я согласна. Только когда мальчики лягут спать. До этого времени вы наши добрые гости, а мы гостеприимные хозяева.

Глава 36

- Оля, если мы вас не слишком обременим, то я бы хотел попросить тебя, позволить нам у вас остановиться.

Котена смотрит мне в глаза и молчит. Вижу, думает, как бы отправить меня в дальние дали. Ситуацию спасает рыжий дьяволенок, утащивший меня осматривать его автопарк. Посмотреть на самом деле есть на что. Часть двора заставлена всевозможными детскими электромобилями люксовых автобрендов. Не без гордости Матвей демонстрирует байк брата. Сообщает, что он еще маленький для мотика, но скоро сам себе купит новый, ему надоели игрушки Мирона. На вопрос про деньги, отвечает, что копит. Мне забавно слушать Матвея. Его слова возвращают меня в детство, когда я тоже старательно собирал мелочь на желаемую вещь.

Давид с Эдвардом с разрешения хозяйки осматривают территорию. Даву удалось очень быстро установить контакт с Ольгой. Моя женщина легко общается с моим другом и только меня избегает.

Ужин, на который нас приглашает Мирон, проходит спокойно. В основном все внимание обращено к детям. Я наблюдаю за Ольгой. Она очень красива и грациозна, как настоящая Львица. Смотрит на меня холодно, предупреждая, что это ее территория. Мы с Миром сидим друг против друга. Он все время на меня поглядывает.

- Мы завтра в город поедем. У меня соревнования. Поедете с нами? - неожиданно именно ко мне обращается Мирон.

- Если мама разрешит, то нам будет приятно поддержать тебя, - стараясь сдержать волнение, отвечаю сыну. В этот момент я даже боюсь посмотреть на Котёну.

- Мама не будет против, - говорит Мирон, как отрезает. Потом все же обращается к матери. - Мам, ты же не будешь против?!

- Не буду, Мирон. Если вы сейчас с Мотей быстро завершите приготовления ко сну и ляжете в постели. Сегодня я сама вам почитаю.

Очень долго жду Ольгу, сильно нервничаю. Времени, как она ушла укладывать детей, прошло достаточно. Я уже второй раз пошел в сторону левого крыла их большого дома. Со второго этажа, где открыто окно, все еще слышится заливистый смех мальчиков и рыжули. Стою слушаю их голоса. Потом раздаются звуки гитары и нежное Олино пение. Минут через десять все стихает, свет в окне гаснет. Я возвращаюсь в гостиную, мимо которой рыжуля пройти не сможет. Услышав ее лёгкие шаги, у меня замирает сердце.

Котёна заходит в комнату. Мы смотрим друг на друга. К моему волнению добавляется ощущение возбуждения. По телу проходит дрожь. Оля видит моё состояние. Без слов кивком головы говорит, пошли. Идёт впереди. Следую за ней в правое крыло. Заходим в помещение, которое оказывается кабинетом с очень дорогой обстановкой. Ольга садится за стол. Указывает мне на кресло.

- Присаживайся, Алекс. Ты хотел поговорить. Говори, - произносит рыжая бестия ровно безо всяких эмоций. - Я устала. Давай быстро объяснимся и разойдемся по комнатам.

Молчу. Неожиданно для себя собираюсь с духом. В отличие от Ольги мне очень-очень неспокойно. Она смотрит на меня холодно, но без прежней враждебности.

- Я знаю, что мальчики и ребёнок, которого ты сейчас вынашиваешь, мои. Хочу, быть их официальным отцом, и, чтобы мои дети жили со мной. И ты не можешь мне в этом препятствовать, - безапелляционно выдаю заранее заготовленную речь.

На последних словах понимаю, что ляпнул их зря. Взгляд Ольги резко меняется со спокойно лазурного на гневно свинцовый.

- Ты - кто такой, чтобы делать такие заявления? Кто или что даёт тебе право разговаривать со мной в моем доме таким тоном? На каком основании ты, вообще, смеешь думать о своем родстве с моими детьми? Алекс, у меня есть муж, у детей - отец.