И лед, и пламень

Мою досаду несколько скрасили тогда два обстоятельства. Во-первых, приз «Лучшему вратарю», который мне вручил Жак Плант. А во-вторых, победа в своеобразном состязании голкиперов и форвардов, так называемом «шоу-даун». В 1976 году впервые состоялось «интер-шоу», где наряду с ведущими профессиональными «звездами» участвовали европейские мастера. Все собрались в небольшом поселке близ Торонто: 8 вратарей и 16 полевых игроков. Мы, гости, признаться, с некоторым трепетом появились на катке. Но уже вскоре благодаря доброжелательной обстановке, царившей среди участников, освоились. И хотя спортсмены не понимали языка друг друга, это не мешало всем нам быстро сдружиться, проникнуться взаимными симпатиями.

Сначала полевые игроки состязались в искусстве обводки, быстроте действий и точности броска. По условиям турнира, форвардам предстояло выполнить ряд очень тяжелых упражнений, требующих безупречного владения клюшкой, снайперской меткости. Редко кому удавалось сделать все как надо. Судьи учитывали даже скорость полета брошенной по воротам шайбы — ее измеряли специальным радаром.

Затем наступил черед вратарей. Первым на мои ворота бросился Потвин, но все его атаки я отбил. Лярош был удачливее: он сумел забросить две шайбы из трех. В полуфинале мой результат оказался еще лучше — Ситлер не смог забросить ни одной шайбы, а Грант забил только одну. В финале я вышел на лед и подумал: «А ведь тебе ничто не мешает установить рекорд — шесть из шести. Вперед!» И действительно, все шесть попыток — а мои ворота атаковали Глинка и Грант — окончились в мою пользу. Я завоевал первый приз среди вратарей. Иван Глинка — среди нападающих.

Кстати, почему бы не проводить такое необыкновенное состязание и у нас? Представляете, как будет интересно болельщикам. Да и для популяризации хоккея дело это очень важное. По-моему, нашему телевидению это дело вполне по силам.

Спустя пять лет мы ехали за океан не экспериментировать, а побеждать. И убеждать — тех, кто сомневался в наших чемпионских полномочиях после мирового первенства (были в некоторых западных газетах жалкие попытки бросить тень на нашу победу, основанные на том, что, дескать, за сборные Швеции и Финляндии не выступали их сильнейшие хоккеисты-профессионалы).

В Канаде нас застала печальная весть: трагически погиб в автомобильной катастрофе Валерий Харламов. Никогда не забыть: каток в Эдмонтоне, минута молчания в память о выдающемся советском спортсмене. Обнажив головы, стояли напротив нас профессионалы. Скорбно замерли на трибунах 18 тысяч канадских зрителей. Наверное, в этот момент люди испытывали одно и то же чувство: великий Харламов с его неповторимым талантом принадлежал всему человечеству. Всем, кому дорог спорт.

И потом все дни, что мы были за океаном, канадцы подходили к нам на улицах, выражали свое искреннее соболезнование. Телевидение по нескольким программам показывало видеозаписи голевых моментов с участием Валерия Харламова. Все понимали, что это утрата невосполнимая.

Матч в Эдмонтоне, которому предшествовала минута молчания, был товарищеским, перед начало Кубка. Мы этот матч, кстати, проиграли. Хозяев льда применили против нас тактическую новинку которой следует рассказать. Уэйн Гретцки, знаменитый снайпер из «Эдмонтон Ойлерс», подолгу маячил с шайбой за моими воротами. Я и все наши защитники, естественно, переключали значительную част своего внимания на него. А в это время на пятачок с ходу влетал кто-нибудь из канадских форвардов обычно это был Перро, — ему следовал точный пас и… Все это канадцы довели до совершенства. Видимо, не одну тренировку посвятили они шлифовке своей тактической новинки. И поначалу это позволял им много забивать. Весь турнир мы искали противоядие. Наконец пришли к выводу, что надо лишить возможности Уэйна Гретцки спокойно раскатывать за воротами. Это помогло.

В нашей команде завершался процесс смены поколений. Тренеры производили омоложение на ходу, никто не давал им на это никаких скидок. Сборную покинула целая плеяда выдающихся хоккеистов, из «старичков» остались только Валерий Васильев, Александр Мальцев и я. Но и молодежь к нам при шла не робкого десятка: в ее игре виделся самобытный почерк, да и характеры были тверды. Если на мировом чемпионате в Праге (1978 год) широкой публике открылся талант Макарова, а спустя два года в Лейк-Плэсиде засверкало дарование Крутова, то Кубок Канады заставил говорить о блистательном мастерстве и бесстрашии Ларионова. С виду Игорь никак не похож на ледового бойца. Кажется, ему бы на скрипочке играть. Кто он рядом с двухметровым гигантом Робинсоном? Но как обманчива бывает внешность! Ларионов показал такую страстную жажду борьбы, такое великолепное мастерство, что стал подлинным героем турнира. В финальном матче Кубка Канады, который свел нас с хозяевами льда, именно Игорь открыл счет, хитроумно обыграв того же Робинсона. Это привело в изумление не только трибуны, но и добрую половину всех участвующих в том поединке хоккеистов.