I love you, Peach (СИ)

— Да… да, я в полном порядке. Просто Джинни решила меня уколоть побольнее, и сожгла мой любимый цветок, который я уже много лет растила… Он достался мне от мамы. В течении пятнадцати лет я его пересаживала, поливала, ухаживала всячески, отсаживала ростки, когда старый цветок уже умирал. А теперь его нет. Словно кусок моей жизни, который я так берегла, просто взял и исчез за одну минуту, — с наигранной печалью поведала Джорджия придуманную на ходу историю. Не будет же она рассказывать, что Джинни решила таким образом оставить ей «сообщение», своеобразную прощальную записку.

— Так… Всё-таки дело было в тебе? В смысле, вы поссорились? Что-то произошло? — недоумевал Пол.

Джорджия тяжело вздохнула. Она не была готова так быстро импровизировать, но реакция её жениха ожидаема, ему нужны ответы. И она ему их даст.

— Видишь ли… С появлением Мэди раскрылись некоторые нелицеприятные детали моей прошлой жизни. Мой отчим был садистом, он избивал меня и насиловал. Мне пришлось сбежать, поменять имя. Джинни, конечно же, об этом не знала. Я собиралась оградить её и Остина от всего того страха, что мне пришлось пережить. Будто его вовсе не было. А Мэди взяла и вскрыла старую рану, называла меня Мэри, будто специально. Это было большим ударом для Джинни.

— Джорджия, мне очень жаль, — Пол действительно сочувствовал ей, он понимал, что жизнь её знатно потрепала. И замечал вещи, которые, она думала, что никто не замечает.

— Потом Джинни отыскала мой тайник, где я хранила пушку. Клянусь, Пол, я ни разу ею не воспользовалась, это было нужно для моей защиты! — Джорджия слёзно врала своему любимому, но делала это так убедительно, что и сама верила своей лжи. — А Остин… Остин нашёл письма, которые он писал своему отцу в тюрьму. Я поступила очень подло, Пол, — её глаза наполнились слезами, на этот раз, искреннего сожаления. Ей действительно было очень больно и горько от своего поступка. — Мой мальчик писал письма моему отбитому уёбку бывшему, которые я просто не могла отправить, понимаешь? И вместо этого… Я отвечала Остину сама. А его письма берегла, все до одного. У меня не поднималась рука их выбросить. Видишь, как меня подвели мои сантименты, если бы я избавилась от них, он бы никогда их не нашёл. И не возненавидел бы меня.

Джорджия уткнулась в грудь Полу, закрыв руками лицо. Он обнял её, нежно поглаживая по голове. Спустя несколько минут, Пол тихо произнёс:

— Ты действительно совершила ужасный поступок, детка. И не один. Но я понимаю, что когда жизнь слишком непредсказуема и опасна, ты готова пойти на любую ложь, лишь бы уберечь своих детей. Проблема в том, что очень сложно остановиться, когда ты уже давно в полной безопасности. Ты ведь знаешь, что это так, что тебе и твоей семье больше ничего не угрожает?

Джорджии хотелось рассмеяться ему в лицо, но она сдержалась. Ещё никогда она не была так близко к пропасти, никогда она не была объектом расследования частного детектива. Её красивая жизнь была сейчас на волоске.

— Конечно, знаю, дорогой. Спасибо, что ты рядом со мной в такой тяжёлый момент.

Джорджия быстро чмокнула его в губы, и отошла к окну, приставив телефон к уху.

— Алло?

— Зайон! Здравствуй, ты сейчас не занят?

— С ними всё в порядке, Джорджия, но они не у меня, — твёрдо и холодно ответил голос в трубке.

— То есть, как не у тебя?

— Они в безопасном месте. У моих родителей, я сам их туда отвёз только что. Но они уже давно переехали, и новый адрес я тебе не дам. Это просьба Джинни. Прости. Прошу тебя, не ищи их. Они сами вернутся, когда придёт время.

— Когда придёт время?! — вспыхнула Джорджия. — О чем ты говоришь, черт побери! Я — их мать, они оба несовершеннолетние, я должна…

— Послушай, послушай меня! Тихо!

Джорджия смолкла в ожидании нового потрясения.

— Джинни и Остин очень расстроены. Подозреваю, что то, что мне рассказала Джинни вполголоса, пока Остин ел пиццу под громкий звук телевизора, неизвестно никому, и Полу в том числе, — Зайон понизил голос до шёпота. — Ты — убийца, Джорджия. Неужели ты считаешь, что твоим несовершеннолетним детям разумно находиться с тобой в одном доме?

— Замолчи! Как ты смеешь такое говорить! Замолчи сейчас же! — кричала Джорджия в трубку.

— Как скажешь. Что ж, буду держать тебя в курсе. К детям не лезь. Прощай.

Короткие гудки мерзко запикали в трубке. Наверное, сейчас это был самый ужасный в мире звук, который только мог существовать для измученной женщины. Она была охвачена страхом, её сердце билось, как птичка в тесной клетке. Теперь и Зайон обо всём знает. Ей больше не скрыться.

— Эй, что он тебе наговорил? — в тоне Рэндольфа сквозили воинственные нотки. Он недолюбливал Зайона по понятным причинам, и если он посмед обидеть его любимую, то этому козлу точно несдобровать.

— Он зол на меня, говорит, я никудышная мать, — отмахнулась Джорджия, направляясь к холодильнику, где была припасена бутылочка красного вина. Конечно, Зайон никогда бы так не сказал, но для Пола этой информации было более чем достаточно.