И матерь их Софья

Войтюк. Сцене? Прокофьев. Сцене. Для нас, повторяю, это игра. Для нее - жизнь. Самсонов. Понял, наконец. Хочешь сказать, в чем-то Томка будет очень счастлива, а в чем-то...

Прокофьев. Я хотел бы ошибиться. Но в любом случае, в этой маленькой комнате ей не жить. Мне достаточно книг, Моцарта, бутылки хорошего вина, а ей этого будет мало.

Войтюк. Коля, а почему не может быть так: Томка станет звездой, будет играть где-нибудь в Москве, в знаменитом театре, а ты - ее спутник, друг, муж. Самсонов. Правильно. Ты себя недооцениваешь. Станешь журналистом или Войтюк. И дети у вас обязательно будут. Ты же кого хочешь, уговоришь. В гости друг к другу ездить будем.

Прокофьев. (Подзывает их к себе). Идите, я обниму вас. Милые и хорошие мои друзья. Этого всего не может быть. Ни-ког-да! Самсонов. Но почему?

Прокофьев. Беда моя в том, что я - эгоист. А еще собственник. Мне не нужна звезда, которая светит всем. Пусть это будет лампа, пусть свеча, но только бы она светила только мне. Понимаете? И каким бы я ни был писателем, для всех я останусь мужем звезды, участь которого - ревновать ее к режиссерам, партнерам, поклонникам. Вот почему, добрые мои, сегодня я прощался - с Томкой Лазукиной, красивой девушкой из медучилища, участницей Одуевского народного театра, будь он неладен... (Прокофьев схватил книгу и кинул ей в проигрыватель. Музыка прервалась. Наступила тишина, которая продолжалась очень долго. Ира и Петр тихо поднялись и молча направились к выходу).

Картина вторая.

Та же комната. Прокофьев подходит к книжной полке. Прокофьев. Погадать что ли? Что было, что будет, чем сердце успокоится. Закрывает глаза. (Достает наугад книгу и открывает ее). Так. Значит Заболоцкий. (Читает).

Я увидел во сне можжевеловый куст,

Я услышал во сне металлический хруст, Аметистовых ягод услышал я звон,

И во сне, в тишине, мне понравился он.

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы, Отогнув невысокие эти стволы,

Я заметил во мраке древесных ветвей Чуть живое подобье улыбки твоей.

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст, Легкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

В золотых небесах за окошком моим Облака проплывают одно за другим,

Облетевший мой садик безжизнен и пуст... Да простит тебя Бог, можжевеловый куст.

Интересно. Чтобы это значило? "Да простит тебя Бог, можжевеловый куст". Ставит книгу на место. Раздается звук подъезжающего мотоцикла. В комнату вбегает Тамара. Чуть позже в дверях появляется Ильин. Лазукина. (Плача). Николай Михайлович, миленький, все пропало. Это конец! (Бросается к нему). Мы погибли! Они погибли! Господи, сделай так, чтобы это было сном. Господи... (Начинает бегать из угла в угол). Прокофьев. Ничего не понимаю. Что случилось? Тамара, почему у тебя одежда в грязи? С мотоцикла упали?

Лазукина. (Будто повторяя заклинание). Пусть это будет сном, пусть это будет сном...

Прокофьев. Заклинило. Виталий, может ты объяснишь? Ильин. (Глухо). Мы катались... на староргородском шоссе. Томка попросила... ну, чтобы самой повести мотоцикл. И ехали вроде бы тихо... Лазукина. (Продолжая рыдать). Они откуда-то со стороны Слободки появились. Я в другую сторону, а они туда же.

Прокофьев. Они - это кто? Ильин. Мальчишка лет пятнадцати на велосипеде... А девчонка сзади сидела. (Закрывает лицо руками).

Прокофьев. Они живы? Ты их в больницу отвез? Ильин. Насмерть.

Прокофьев. Господи! Лазукина. Николай Михайлович, Коля, миленький, что нам делать? У меня сегодня словно крылья за спиной выросли. Когда режиссер этот к себе позвал, - на седьмом небе от счастья была. Ну, почему, почему... Прокофьев. Успокойся. Ты же сама сказала, что они на большак сами выскочили. Конечно, если бы за рулем Виталий был... Кстати, милицию вызвали? Ильин. Там никого не было. Глухое место.

Прокофьев. Хочешь сказать, вы детей оставили там? Ильин. А чем мы могли им помочь? Я подумал... может, не узнает никто? Лазукина. Николай Михайлович, как вы думаете, может и правда - не узнает? Прокофьев. Вы сами еще дети. Во-первых, вас могли видеть. Какая-нибудь бабушка из Одуева в Слободку возвращалась и...

Ильин. ( Перебивает). Точно никого не было. Лазукина. А что во-вторых?

Прокофьев. Городок наш маленький, мотоциклов вообще раз два и обчелся, а уж таких крутых как у тебя...

Ильин. А если его в реку, а в милиции сказать, что угнали. Прокофьев. Нет, думаю, это не пройдет. Раньше или позже, но все откроется. (Молчит, размышляя). Нехорошо, что вы уехали с места, нехорошо. А вдруг, кто-то из них был жив?

Ильин. Николай Михайлович, не дышали они. Точно. Лазукина. (Прокофьеву). Что же делать? Вы... ты для меня, как ангел - хранитель. Ты все можешь. Придумай что-нибудь! (Бросается ему на шею). Прокофьев. (Гладит ее по спине). Да, почему это не сон? (Видимо принимает какоето решение: отстраняет девушку, одевает куртку). Ключ. Ильин. Что?

Прокофьев. Дай ключ от мотоцикла. Лазукина. Зачем?