И матерь их Софья

Лазукина. Ты... ты... Ну, знаешь... Зачем так... жестоко? (Резко поворачивается и пытается убежать. Прокофьев догоняет ее и хватает за руку)... Пусти... Слышишь, пусти! Надо мной никто еще так не смеялся. Прокофьев. Да стой ты, ненормальная!

Лазукина. Совсем здорово. Еще что скажешь? Прокофьев. Что надо, то и скажу. Ты хотя бы выслушать меня можешь? (Поднимает руки). Вот, смотри, я не держу тебя. Можешь уходить, но, даю слово, после пожалеешь об этом.

Лазукина. Прекрасно. Портнова грозился убить, а со мной что сделаешь? Прокофьев. Не волнуйся, Портнов будет жить. Так ты выслушаешь меня? Впрочем, если тебе слабо сыграть Кабаниху, так и скажи. Тогда, действительно, что я здесь разоряюсь и бегаю за тобой.

Лазукина. Запомни, я могу сыграть все. Но Кабаниха... это... это. Прокофьев. Пойдем, у входа есть скамейка, мы сядем и я расскажу тебе все о Кабанихе.

Лазукина. Да про нее и так все известно. (Но сама послушно идет за Прокофьевым). Прокофьев. ( Усаживая Тамару Викторовну на скамейку). Все, говоришь? Хорошо, начнем с того, как ты ее представляешь?

Лазукина. Старуха. Во всем черном. Злая. Прокофьев. Знаешь, в чем твоя ошибка, как впрочем, и ошибка большинства людей? Лазукина. Ты сейчас будешь говорить о парадоксах? Софья, по-моему, ими просто бредит.

Прокофьев. Вот видишь, я же говорил тебе: мы друг о друге знаем все... Если хочешь, назови это парадоксами, но в данном случае под ошибкой я разумею склонность людей к стереотипам... Представь мое потрясение, когда я узнал, что Сальери в год смерти Моцарта было всего 40 лет. А мы представляли его пожилым человеком. И играют его всегда пожилые актеры. Лазукина. Ты не ошибаешься? Действительно - сорок? Прокофьев. Удивлена? А теперь вернемся к Кабанихе. Старая, говоришь? Посчитаем. В купеческих семьях в те времена девочек выдавали замуж очень рано. У Салтыкова

- Щедрина мама стала женой его отца не то в пятнадцать, не то в шестнадцать лет. Допустим, что Марфу Игнатьевну выдали замуж в семнадцать лет. Сколько лет Тихону, ее сыну?

Лазукина. Лет двадцать... Постой - постой, получается, ей нет еще и сорока? Как и мне?

Прокофьев. Получается, так. Но продолжим. Пятнадцать лет назад мы сознательно строили все действие вокруг Катерины, и ты справилась со своей задачей просто здорово. Помоги мне и сейчас.

Лазукина. Помочь тебе? Прокофьев. Да.

Лазукина. Кстати, Заславский позже использовал твою идею, правда, в другой пьесе.

Прокофьев. Все идеи носятся в воздухе. Использовал - так использовал. Лазукина. Он умер три года назад.

Прокофьев. Хорошо. То есть, жаль мужика, конечно, но не отвлекайся, пожалуйста. Мы сейчас будем играть "Грозу" иначе. Теперь каждый персонаж - главный герой. Лазукина. Так разве может быть?

Прокофьев. Я хочу попробовать. А уж без яркой Кабанихи - точно ничего не получится... Вот послушай меня. В прошлый раз мы исследовали луч в темном царстве. Теперь мы обратимся к самому темному царству. Откуда оно берется? Вспомни, с чего начинается "Гроза": сидит на берегу Волги Кулигин и восхищается, насколько прекрасна природа, окружающая нас. А ведь человек, каждый в отдельности и все мы вместе - венец творения. Венец, то есть предел совершенства. Как сказано: "И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божию сотворил его". По своему образу, понимаешь? Но если так, тогда почему среди нас столько зла, ненависти? Почему вся история человечества - это непрерывные войны и смерть? И возникает вопрос: если Бог - это Любовь, отчего мы

- его образ, не живем по любви?

Лазукина. (Тихо). Ты знаешь ответ, Коля? Прокофьев. Я пытаюсь его найти. Всю жизнь... Понимаешь, Бог создал человека свободным. То есть не игрушку он создал, не робота. Он настолько нас... любит, что говорит нам: я доверяю тебе, ты - мой образ. Но уже первые люди совершили грехопадение...

Лазукина. Сорвали яблоко. Прокофьев. Причем здесь яблоко? Нет, Тома. Они обманули - доверие. И - больше того, у них не хватило... мужества в этом признаться, то есть просто и честно сказать: прости нас, мы же - малые, неразумные дети. В старинной русской книге я прочитал, как наши предки образно передали разговор Бога и Адама. Сейчас попробую вспомнить: "Рече Господь: что се сотворил еси? Он же отвеща: жена, еже ми сотворил еси. На што-де мне дуру такую зделал". Лазукина. (Смеется). Понятно, Бог виноват.

Прокофьев. По логике Адама так и получается... Извини, я слишком увлекся. Потерпи еще немного.

Лазукина. Коля, мне очень интересно. Правда, я не совсем понимаю, к чему ты меня ведешь?

Прокофьев. Человек сам, по своей воле нарушил мировую гармонию. Когда же Каин убил Авеля, гармония была взорвана. Но Бог нас не оставляет (На минуту замолкает). Не оставляет. Он ежеминутно, ежесекундно взывает к нам: придите ко мне, дети мои, придите труждающиеся, придите обремененные. Но мы не слышим. Не слышим... Темное царство, Тамара, - это жизнь с Богом на устах, но без Бога в сердце.

Лазукина. Как же так? Кабаниха верит в Бога. Ты ничего не путаешь? Прокофьев. Почему ты думаешь, что верит?