«...И места, в которых мы бывали»

Когда мы подошли, в сборе были все участники облавы. Собаки с лаем и рычанием рвали с медведя клочья шерсти, а он лежал неподвижно и только моргал. Лева поставил диагноз:

— Перебит позвоночник. Я специально брал выше, чтоб не задеть Урана. Добей зверя.

Я вытащил из кобуры наган, приставил его к уху медведя и нажал спуск. Дело было кончено, но нужно было осмотреть собак и доставить тушу на левый берег. А там уж заботиться о шкуре и приготовлении «свежины».

Урану все же досталось: на его правом боку были четыре глубокие борозды от медвежьих когтей, а первой пострадавшей собаке зверь сломал лапу. Мы перевязали Урана заранее приготовленным индпакетом, ребята вырубили прочную жердь, связали медведю лапы и вчетвером понесли его на берег. Весил он под сто килограммов. Но мяса его попробовать не удалось: когда сняли шкуру, обнаружилось, что под ней все брюхо изъедено какими-то червями. Поэтому и шкуру, и мясо закопали.

Художник

Эта история началась, как положено, с телефонного звонка. Звонил начальник отдела кадров:

— Тебе люди нужны еще? Или уже укомплектовался?

— Да нет, еще пару маршрутных рабочих возьму.

— Ну, пары нет, а одного могу назначить. Давай, иди сюда, тут и разберемся.

Я не спеша вышел из камерального помещения. День был яркий, солнечный.

Над всей Восточной Сибирью бушевала немного припозднившаяся весна. Березки у камералки и над обрывом к Ангаре, сверкавшей, как сапфир, в белой оправе из ледяных нагромождений у берегов, покрылись липкими листочками. Дышать было легко, и я быстро прошел сто метров до конторы.

У барьера стоял рыжеватый парень лет двадцати пяти. У ног его лежал зеленый «абалаковский» альпинистский рюкзак и стоял странный деревянный ящичек с приделанными на шарнирах раздвижными ножками. «Этюдник» — вспомнил я и внимательнее посмотрел на парня. Внешне крепкий и здоровый, хотя роста невеликого. Ну, у меня все подстать начальнику, не баскетболисты. И этот, пожалуй, сойдет. Но чем дышит, прощупать надо.

Кадровик представил:

— Вот, Долгополов Владимир. Художник. Аж из самой Москвы. Хочет тайги понюхать.

— Ну, нюхать можно и здесь — тайга кругом, да и в Москве на Лосином Острове тем же пахнет: листвой и сыростью. А у нас работать надо, нюхать-то некогда.

Паренек испугался:

— Возьмите, не пожалеете. Работать буду как лошадь.

— Лошадей и без вас будет достаточно. А работа — таскать за геологом рюкзак с пробами да копать закопушки, чтобы эти пробы брать. Ну, и в лагере дров нарубить, палатки поставить, яму для отходов выкопать, залезть на березу и подвесить антенну… И прочие мелочи, какие случатся.

Между нами, начальниками сезонных полевых партий, существовала негласная договоренность: не брать случайно залетевших в наши края разного рода интеллектуалов: журналистов, актеров, писателей и т. п. Возни с ними было много — то сильно домой хочется, то комары кусаются, то просто настроения нет. А ты думай, как его ублажить или из тайги вывезти. И я решил еще немного подержать его в неопределенности:

— А как вы собираетесь рисовать? Впрочем, у вас это называется, кажется, писать. И когда?

— В свободное время. Неужели не найдется часа в день?

— Час, конечно, найдется. Только хватит ли у вас духу. Устаем в маршрутах так, что, придя в лагерь, сразу с ног валимся. Ну, а комаров не боитесь? Через недельку-другую они явятся.

— Да не пугайте вы меня. Вы же живы и, как я понимаю, не первый раз в тайгу идете.

Аргумент был правильный, и я сдался:

— Оформляйте его. А я схожу к снабженцам и зайду за ним.

Через десять минут я вернулся и забрал Владимира вместе с проектом приказа о его зачислении. Медицинскую справку о пригодности к полевым работам кто-то надоумил его взять еще раньше.

В камералке я провел с ним положенный инструктаж но технике безопасности на полевых работах в горно-таежной местности. Коротко его суть сводилась к одному — не лезь на рожон. Потом зачитал инструкцию медиков о защите от энцефалита и дал расписаться в журнале регистрации инструктажей. Тут и позвонил зам. начальника экспедиции Миша Тращенко. Он известил, что наши баржи, стоящие под погрузкой, отправят завтра, а сегодня на мою долю есть еще один рейс вертолета МИ-1, если у меня есть, конечно, кого или что отправлять. Пойдет борт в 17 часов. Я ответил, что бортом полечу сам с «секретным» ящиком и возьму с собой нового рабочего.

Долгополову я сказал, что мечта его осуществится уже сегодня, а спецовку и экипировку он получит прямо на месте. Там и поужинаем. Две трети партии уже на базе, остальные грузят баржу на берегу. С ней они и пойдут.

Договорились в четыре часа встретиться возле барж. Я сходил домой, переоблачился в противоэнцефалитный костюм, натянул болотные сапоги, надел пояс с пистолетом и отправился в контору договариваться о машине для доставки ящика с картами и другими документами к переправе. Аэродром, с которого предстоял вылет, находился на острове посреди Ангары. Там ревели моторы и взлетали то «кукурузники» АН-2, то вертолеты МИ-4 и МИ-1.