И на Солнце есть пятна

     Жилин простоял  на  площадке  между  этажами  почти  пять  минут,  внимательно рассматривая всех заходящих в двери учебного корпуса. Была  середина дня, занятия уже давно начались и  за  все  время  наблюдения  через пропускной пункт промчался только очкастый  вихрастый  парень  с  дипломатом под мышкой и неторопливо продефилировали, радостно о чем-то  щебеча,  две  девчонки  -  младшекурсницы.  Не  обнаружив  "хвоста"  и  облегченно вздохнув, Жилин все же решил совершить то,  что  Горбовский  на вчерашнем вечернем инструктаже  назвал  "маневром  запланированного  ухода".  Перепрыгивая  через  несколько  ступенек,  Иван  спустился  в  гардероб, круто свернул вправо и оказался в длинном, совершенно пустом  и темном коридоре хозяйственного  сектора.  Прогрохотав  ботинками  по  металлическим  плитам,  устилавшим  пол   в   коридоре,   Жилин  снова  оглянулся назад. Пространство у него за спиной по-прежнему  оставалось  совершенно безлюдным. Удовлетворенно фыркнув, Жилин,  насвистывая  под  нос мотив  популярной  песенки,  поднялся  по  лестничному  пролету  к  запасному выходу из корпуса. Здесь Иван  отодвинул  тяжелый  засов  на  обшитой  стальными  листами  фанерной  двери  и  оказался  на  широкой  пешеходной аллее между институтскими корпусами.  Он  повернул  налево,  миновал  пятый  учебный  корпус  и   небольшой   гранитный   монумент,  установленный прошлой весной в память о погибшем при посадке  "Бурана"  экипаже полковника Бородина, и вышел на институтскую площадь.  Площадь  еще со времен основания авиационного института именовалась  студентами  "сачкодромом" за разбитый  в  центре  ее  тенистый  сквер  с  удобными  лавочками,  на  которых  так  хорошо  было  расположиться,   сбежав  с  очередной нудной лекции  по  политэкономии  или  марксистско-ленинской  философии.