И на вражьей земле мы врага разгромим Книга 2 Часть 1

Единственным настоящим боевым моряком в Отряде легких сил был командир лидера эсминцев 'Ленинград' капитан третьего ранга Солоухин, сражавшийся в Испании. То есть был им до последнего времени. Пока в ОЛС не появился еще один обстрелянный командир эсминца. Тоже орденоносец. И настоящий боевой моряк!

А на самом деле, речник! Правда, уже бывший…

В конце октября командира Краснознаменного речного монитора 'Сун-Ят-Сен' старшего лейтенанта Ревякина вызвали в Москву. Для вручения ордена Ленина, которым он был награжден за прорыв в Харбин. Получив проездные документы и кучу денег (зарплата за три месяца плюс отпускные), Александр сдал свой 'линкор' старпому и сел в поезд дальнего следования 'Хабаровск-Москва'.

Так и не решив, где провести законный отпуск. И всю дорогу ломал голову, куда все-таки податься. Зимой в кителе сильно не покрасуешься! А на шинелях ордена не носили с конца двадцатых годов. Поэтому однозначно на юга! В Сочи, Сухуми или Батуми. Жаль, конечно, что курортный сезон уже окончился. Впрочем, в этих местах одинокие, скучающие красавицы и в зимнее время не переводились.

В любом случае, возвращаться обратно раньше Нового Года Шурка не собирался. Парень он был холостой, свободный и совершенно не женатый. Поэтому, лежа на вагонной полке, в самых ярких красках рисовал в воображении бесчисленные победы над прекрасной половиной человечества, о которых последующие поколения красных военморов будут слагать легенды!

Увы, но все эти эпические подвиги так и не были совершены. Потому что отпуск ему обломили. Очень качественно. Можно даже сказать, красиво. Сначала присвоили внеочередное воинское звание. А потом назначили командиром новейшего эскадренного миноносца 'Гордый'.

Новоиспеченный капитан третьего ранга Ревякин вздохнул, приложил ладонь к фуражке и ответил 'Есть!'. И отправился вместо Черного моря на Балтийское. Для дальнейшего прохождения службы.

Но не сразу. А после недельного разнузданного кутежа в московских ресторанах. И нескольких ярких и незабываемых романтических приключений.

Можно было бы еще погулять, конечно. Да, дензнаки иссякли.

В Кронштадте своего эсминца он не застал. В штабе флота ему сообщили, что 'Гордый' с октября базируется на Таллин. И посоветовали, не мешкая, явиться на корабль. С любой оказией. Потому что 'вот-вот должно начаться'.

Что именно должно было 'начаться' Александр не понял. Но от одного из сокурсников, служившего в оперативном отделе штаба, узнал, что КБФ, со вчерашнего дня переведенный в готовность 'раз', в готовность 'два' переводиться уже не будет. В связи с наглыми провокациями финляндской белогвардейщины.

Вот это и называется – с корабля на бал, то есть с бала на корабль, подумал он. Вечером – торжественная пьянка по случаю победы, а поутру – к походу и бою товсь!

Тот же сокурсник подсказал и насчет оказии.

Утром двадцать восьмого в Таллин в сопровождении эсминца 'Стерегущий' уходил лидер 'Ленинград'. С походным штабом флота и заместителем командующего КБФ капитаном первого ранга Алафузовым на борту.

На лидер, ясное дело, соваться было бесполезно – штабные набились под завязку. Как сельди в бочку! А вот на 'Стерегущем' можно было где-нибудь приткнуться. Тем более что командовал им, как оказалось, другой Шуркин однокашник – старший лейтенант Моторов. Который обрадовался ему как родному и устроил в собственной каюте. Потому что и на эсминце пассажиров было по самый полубак.

Моторовский миноносец был того же типа, что и ревякинский. Только еще новее. 'Гордый' вошел в строй тридцать первого декабря минувшего года, а 'Стерегущий' – меньше месяца назад. Поэтому помимо экипажа в тех же, и без того тесных, кубриках жили рабочие и инженеры судостроительного завода имени товарища Жданова. Которые устраняли недоделки, выявленные комиссией в ходе приемки…

'Ленинград' и 'Стерегущий' отошли от стенки еще до рассвета.

Александр стоял рядом с Жоркой в ходовой рубке, внимательно наблюдая за его действиями, и мотал на ус все подряд. А потом они спустились вниз. И даже не заметили, как пришли в Таллин. Потому что весь поход провели, осматривая Жоркин корабль. Который тот знал, как свои пять пальцев (поскольку сам его и достраивал после спуска на воду!), и откровенно им гордился.

Полное водоизмещение 'Стерегущего' составляло две тысячи двести тонн, дальность плаѓвания – две тысячи семьсот миль экономическим двадцати узловым ходом. Острые обводы полубака, придававшие эсминцу такой хищный вид, снижали его мореходность. Поэтому в шторм он сильно зарывался носом. Зато в спокойную погоду скорость хода превышала тридцать восемь узлов!