И на всех одна звезда

— Мастер Фейт, я хочу извиниться, — тихо говорила она, пока они вдвоем шли к кострам, — Вам не о чем беспокоиться. Договор Дамира в силе, и Ингер ничего не угрожает. А от меня — тем более…

— Спасибо. Для меня это главное.

Как всегда, Рузанна совершенно ясно чувствовала, что он говорит правду. И так же ясно ощущала, что за ней стоит нечто большее, чем было произнесено.

И не была уверена, что хочет знать, что именно.

Неожиданно доктор Фейт обнаружил еще один талант: несколько дней подряд он со всем возможным тщанием работал над флейтой, видимо раздобыв необходимое в одной из деревень.

— А вы оказывается очень разносторонний человек, — заметила Рузанна без тени издевки.

Эльфийская музыкальность с незапамятных времен стала притчей во язытцах, даже некоторые магические техники у них были основаны на мелодии и пении. Ничего удивительного, что подобная наследственная склонность проявилась и в нем.

— Кто вас этому научил? — полюбопытствовала волшебница, заворожено наблюдая за уверенными, но осторожными пальцами, колдовавшими над рождающимся скромным незатейливым инструментом.

— Мой наставник. Можно сказать, приемный отец. Он меня многому научил… и не только ремеслу.

Судя по нотке грусти, его наставника уже нет в живых, и Рузанна впервые задалась вопросом, сколько ему может быть лет. Полукровки обычно живут дольше, в отличие от магов не нуждаясь ни в омолаживающих тело эликсирах и мазях, ни в особой ментальной технике. Так что, хоть по нему и не скажешь, но возраст мастера Фейта может приближаться к веку. А он еще и детей завел! Квартероны тоже живут долго, но от старости уже не избавлены. Правда, Ингер же одаренная… Почему-то захотелось, чтобы у этого временами странного и окутанного сплошной пеленой тайн человека было все хорошо. Жалеть его при всем желании не получалось, но седина так просто не осыпает даже самую гордую голову… За этими благими и несколько сентиментальными размышлениями, Рузанна сама не заметила, как уснула глубже некуда.

Господин Фейт устранил последнюю, только ему видимую, занозу, и улыбнулся при виде сладко, ребячливо посапывающей во сне молодой женщины, прижимающей к весьма волнительной груди посох Силы на манер плюшевого медведя или зайца, с которым до сих пор спит Ингер. Да, Походы и ночевки в чистом поле не для нее!

Он сам отнес ее в единственную палатку, аккуратно извлек все шпильки из невообразимого сооружения из густо-медных локонов, которое она полагала прической, и замер, изумляясь себе. С ума потихоньку сходить начинаем? Что-то вроде идеи-фикс о светлых магичках?!

Скользнув в тень и минуя дозорного рейдера, Дамон даже улыбнулся, своим бредовым ассоциациям. Даже если списать на то, что ему нравятся женщины одного типа, то это весьма сомнительно: внешне с его женой они ничуть не похожи, и волосы, хоть и рыжие, но совершенно разного оттенка. А уж о характере и речи не идет! С Гердой это была игра в противостояние, — кто кого перещеголяет. Если она и позволяла о себе заботиться, то только когда он ее после ритуалов 'Радугой' отпаивал или из Тронного зала Башни оттаскивал.

Или она его.

А Рузанна… Не стоит ей пока знать почему ее в Совет взяли: придет время, сама поймет. Силы в ней — не на один десяток магов хватит, а вот сердечко пока живое, не испорченное… Это вам не Рандольф, который и в юном возрасте любую гадюку мог за пояс заткнуть. Идеальный материал: воспитают, натаскают, и получат ее покровители, обеспечившие ей это место, мудрую и прекрасную, великую Белую леди. Под своим чутким незаметным руководством, — преемственность поколений можно понимать по-разному.

Почти бесшумный шелест крыльев заставил Дамона вернуться к реальности. Он добавил еще одну трель, чуть поправил тональность, и на следующем пассаже — впереди опустился серебряный дракон. Он мелко перебрал могучими лапами, улегся, расстелив крылья, и вытянул узкую голову, увенчанную шипастым гребнем, у самых ног человека.

Флейта отозвалась приветствием.

На человека обрушился поток образов, пока его снова не прервала мелодия.

'Ради тебя, Слушающий, мы не тронем людей, но сейчас наши гнезда наконец-то снова полны…'

'Дети всегда священны!' — соглашалась флейта, — 'Пусть будет граница, через которую не смогут пройти к вам… Но и вы не найдете пути сюда'.

'Пусть так…'

Флейта умолкла, но не надолго. Когда она снова подала свой голос среди скал, на держащей ее руке, — плавился перстень. И плавились скалы, плавился воздух, и в дрожащем небе парил серебряный дракон…

Дамон медленно осел на землю, — никаких гор не было и в помине. Флейта сухо хрустнула в сведенных судорогой пальцах, но времени расслабляться не было: чтобы успеть вернуться в лагерь, ему пришлось бежать.