И на всех одна звезда

Ингер уже почти шагнула на Пути, когда все произошло очень быстро, слишком быстро даже для Диниэра. Меньше секунды, и — Сивилл медленно оседает вниз, прижимая руку к рукояти кинжала в животе, крик Ингер обрывается, когда в нее попадает заклятье. Динэ очнулся только тогда, когда один из молодых Стражей, по знаку командира намеревавшихся забрать девочку, пнул, метя в рану, силящегося подняться юношу, который складывал пальцы в простейшем огненном знаке, все еще прикрывая ее собой. Диниэр бросился на них молча, целеустремленно, и чтобы скрутить его понадобилось четверо.

Позже, раздумывая почему вышло все именно так, почему Ингер и Сивилл не прыгнули куда-нибудь в безопасное место сразу, как пытался приучить их мастер Фейт, заледеневший от подобного озарения, Динэ вдруг понял, что они беспокоились за — него?..

Дети всегда пропускают наставления взрослых мимо ушей, будучи уверенными, что есть более важные соображения, а Сивилл, судя по всему, не собирался так просто оставлять товарища, хотя он-то как раз не мог не осознавать всей опасности.

Теперь Сивилл мертв! Потому что зачем-то решил проявить мужество и благородство, а у кого-то его не хватило… Диниэр даже не спрашивал себя, мог ли он что-то сделать — безоружный против пятнадцати Стражей, десятеро из которых отборные опытнейшие бойцы. Не спрашивал должен ли был — выступить против сородичей, недавних соратников, принимавшего его клятву командира и отца… Он лишь знал, что своей секундой промедления нарушил нечто более важное и ценное, чем долг Стража, по поводу которого он столько сокрушался. Не говоря уж о том, что его растерянность стоила жизни другу, а в перспективе — скорее всего еще и ребенку.

Другу… Наверное, это действительно было так, иначе Сивилл хватал бы Ингер в охапку и мчался бы к Фейту за защитой. Да, другу, — первому и единственному…

Как бы то ни было, спросить уже не у кого!

Диниэр все же отлепился от сосны и поплелся в лагерь, потерев саднящий лоб — разве это боль… Его не стали связывать, не приставили охрану. Должно быть, если бы он сейчас утопился в этом бесовом озере — это было бы воспринято как должное!

Почему он еще этого не сделал? Чего переживать, — падать ниже ему уже некуда…

Но вбитый в самою суть завет, завет отца, запятнанного кровью, — кровью того, кто просто так, не задумываясь, протянул его сыну руку помощи, — не давал больше ни оступиться, ни свернуть. Довольно!

Диниэр шел с высоко поднятой головой, спокойный и собранный, грея себе сердце недавним признанием: 'Ты сильнее, чем я думал'. Наверное, пора это доказать!

Дозорный его не окликнул и вообще отвернулся в другую сторону. Он был не достоин теперь даже такого внимания, и для этого не потребовалось пафосных речей и церемониального изгнания: прокаженных в людских домах принимают охотнее…

Хотя один взгляд искоса все же получил: на свои заново отрезанные — теперь уже самостоятельно, в знак траура, — волосы, открывающие уши. Подумать только! Еще утром Лизелла заловила его после завтрака и устроила тщательный осмотр.

— Может что-то получится с этим сделать, — она с отвращением поджимала губы, но не к нему, а к тем, кто его изуродовал.

Диниэр осторожно опустился около погруженной в искусственный сон девочки и обнял ее, согревая своим телом и своим полем, не обращая внимания на, мягко сказать, недоброжелательные взгляды ее охранников.

По крайней мере, после всего, что с ним случилось, в одном он мог поклясться твердо: истины нет! Есть правда, а она у каждого своя. Его правда в том, что он обязан выполнить самый священный долг, какой только можно представить — вернуть ребенка ее семье.

* * *

Что дальше? Закрыть парню глаза и броситься вслед за убийцами, чтобы сделать из них кровавую кашу? Само собой! Но чуть позже. Пока еще есть хоть один, пусть самый безумный шанс, — он не простит себе, если его не использует!

И для этого шанса дорого время.

Три минуты. Дамон врывается со своей ношей в дом. Взмахом ресниц со стола в 'большой' комнате сметает все, что на нем было, и маг бережно опускает на него тело.

Юная Мелисента забилась в угол у камина, задавив крик ладонями. Лизелла невольно отшатнулась ко вскочившему мужу, вцепляясь зубами в запястье чтобы тоже не закричать. Райнарт, не дожидаясь объяснений, растворился в надвигающейся ночи.

— Дамир, целителя!! Быстро!

— Сделаю! — мрачно пообещал молодой маг.

Изумленная Лизелла посмотрела на обоих, как на безумцев: причем тут целитель?! Лечить можно только живых!

Зато у Дамира не возникло и тени сомнения. Он прыгнул прямо во дворец, решив начать с Эрнста и твердо намереваясь, если понадобиться, поставить на уши весь Светлейший Совет. Заодно, есть повод убедиться насколько они готовы исполнять Клятву — по духу и сердцу, либо только по букве непричинения вреда.

— Лиз, мою сумку! И держи наготове эликсиры.

Лизелла была уже в совершенном ужасе: Сивилл — мертв! И это неоспоримый факт! А воскрешать не умеют не только светлые, но и темные. Не умертвие же или лича какого-нибудь собрался делать Фейт из несчастного юноши?! Бедняга заслужил, по крайней мере, покоиться в мире!