И на всех одна звезда

Иногда казалось, что надменный холодный эльф стремится быть ближе любого другого: ученика, прислужника… ближе любой женщины, хотя оба не из таких. Во всяком случае, Лер никогда, в отличие от той же Ванды, не просил разрешения поразвлечься с пленными.

Там, в Башне, — когда он снова смог, и пока еще мог мыслить и соображать, — жгла даже не боль предательства, а злоба от осознания собственной глупости! Ведь сам же нарушил собственные правила, подпустил к себе, как никого… Разве не законченный идиотизм для Властелина Башни идти на поводу у отголосков детских мечтаний? И банального тщеславия: смотрите, мне кланяется и только что в рот не заглядывает настоящий принц Дивного народа!

Лер, на пару с Раинн, тренировал его собственных Гончих. Отчего не задался вопросом, откуда у утонченного эльфа, высокородного принца — выучка бойцового пса?

Ошибка? Да, ошибка, стоившая ему не один год жизни. И все же… Было в том нечто иное. Дамон снова взглянул на спящего умиротворенного юношу. Сивилл-Сивилл, честь тебе и хвала: даже умирая заботиться о друге… И как же мало в тебе оказалось забавного, магеныш!

А то, что есть настоящего — не каждому дано, спасибо, что вовремя напомнил!

По этим правилам он больше не играет. Пусть даже Диниэр имеет к Эледверу Тар Фориану самое прямое отношение, сейчас — это должно что-то менять? Пожалуй, единственное — именно то, о чем говорил Сивилл. Эльфенку и так не простили бы связи с темными, а если в довершении ко всему речь идет о сыне командора и принце крови: Фориан просто обязан устроить показательное разбирательство!

С однозначным окончанием. Принц должен быть примером, олицетворением идеала, ни шагу от традиций. Диниэр держался хорошо в последнее время, но он все же подавлен, выбит из колеи, и убедить его не составит труда: как бы сам не подставил вены под нож доброжелателей, жаждущих помочь ему 'смыть позор и бесчестье'!..

Спустившись, Дамон не задумываясь обнял подошедшую невестку, целуя ее в пушистый затылок со шпилькой:

— С ним все будет в порядке…

— С вами бы тоже! — маловразумительно выдала Лизелла.

Рузанна наблюдала за этой сценой с ревнивой завистью: 'Да, да, да!!! Свет всевышний! Я тоже… я тоже хочу быть одной из вас! Войти в этот четко очерченный круг, в который он допускал тех, кто ему дорог… И я хочу быть с тобой рядом…'

Потом он улыбнулся, и подошел к ней:

— Я рад, что вы пришли!

— Боюсь, что помощь целителя будет вам весьма кстати.

— Вы уладили дела с Советом? — мимолетная усмешка.

— Как это было возможно! — пожатие плеч.

— Вы готовы?.. Вы позаботились о защите: в Башне вы будете очень уязвимы!

— Я готова на все! — это прозвучало более искренне, чем хотелось бы ей самой.

— Тогда идемте…

Сплетение рук… Сплетение образов…

И последовавшая радужная вспышка перед глазами.

* * *

Боль… Беспрерывная. Правда, иногда она ослабевает, чтобы ударом исподтишка вернуться сторицей… Это еще хуже: не дает сойти с ума, и даже неосознанное стремление жить, — то почти угасающее, то снова вспыхивающее, — превращается в пытку. Распятое нагое тело сотрясает мелкая неудержимая дрожь, струйки крови сползают по коже сытыми ленивыми змеями… Шорох углей, приближающиеся шаги, — бессознательный, неконтролируемый и совершенно бесполезный рывок. Потому что сейчас может случиться нечто гораздо более худшее, чем просто пытка… Сердце отчаянно рвется в груди, но когти ужаса впились глубоко и держат крепко… Беспомощность и бессилие. Абсолютные. Разведенные в стороны руки и ноги надежно закреплены на станке, так что можно только поднять голову. Можно… Но врядли получится. Невозможно ни отстраниться, ни закрыться, не говоря уж о том, чтобы сопротивляться, — только кричать. Кричать так, что горло тоже начинает кровоточить…

…Диниэр проснулся рывком. Горло на самом деле было сорвано криком и саднило. Его трясло, и холодный пот неприятно тек по лопаткам.

Как давно ему перестали сниться кошмары? Правильно, кажется, сразу после неудачного самоубийства… Что ж, даже если лорд Дамон Фейт тогда все же покопался у него в сознании, так что он не заметил, — остается лишь сказать ему спасибо!

Вот только кошмары вернулись снова. Динэ подтянул колени к груди и сел, опустив на них голову. Разумеется, он перебудил остальных, но никто из эльфов не уронил себя, не снизошел даже до ругательств.

Никто не сел рядом, не предложил помочь… Чуть успокоившись и выровняв дыхание, он снова свернулся клубочком вокруг девочки, но глаз больше не сомкнул, напряженно продумывая возможности побега.