И настала эра тангиля. Фантастическая повесть

Комаров благодарно пожал руку заступника, попрощался с коллегами и выскочил за дверь. Коридор не освещался, театр соблюдал жёсткую экономию, как, впрочем, и другие учреждения сферы культуры и искусства. На ходу вызывая по сотовому такси, Николай направился к светлой точке впереди; в фойе горела дежурка. Когда он проходил мимо ниши, где когда-то стоял бюст Ленина, ему померещилось, что в ней шевельнулось большое и чёрное нечто, выделяющееся даже на фоне окружающего мрака. Останавливаться Комаров не стал, мало ли что почудится.

Но едва он миновал углубление, как зазвучал странный, неземной голос, вещающий на незнакомом языке, который Николай, тем не менее, понимал:

– Внемли мне, Фривид! Минула вторая декада адореха эры ильраха, и настала пора. Ты должен проснуться, эвгаст.

Эра ильраха (лиолисианское)– эра смерти.

Ошеломлённый мужчина всмотрелся в густые тени, и снова ему показалось, что в них прячется существо, способное вызвать ужас и отвращение у нормального человека. Рядом возникло движение, и к окаменевшему Комарову потянулся безобразный комок черноты, пытаясь коснуться руки. Вскрикнув, он шарахнулся в сторону, но поздно, тьма влилась в него, наполнив мозг звуками музыки и воющими голосами. Усилием воли выпихнув эту какофонию из головы, Николай вырвался и помчался к выходу, преследуемый словами:

– Просыпайся, Фривид, ты нужен Лиолису…

Выскочив к вахте, запыхавшийся Комаров спросил у дежурной:

– Тётя Нина, сюда входил кто-нибудь, кроме актёров?

Голос его дрожал.

– Нет, Коленька, – ответила та, – не входил и не выходил. А почему ты спрашиваешь?

– Да померещилось мне что-то в темноте. Стыдно, но испугался до мурашек.

Вахтёрша понимающе кивнула.

– Всё может статься, сынок. Здание немолодое, сам знаешь, случалось, и артисты тут умирали. Мало ли что по коридорам бродит. Но пока, бог миловал, ничего страшного не стряслось. Дома водичкой святой умойся, чтобы не пристало.

– Да, спасибо, тётя Нина. Побегу я, дочка болеет.

– Беги, Коленька. Леночке привет передавай, соскучилась я по ней.

– Обязательно.

Толкнув дверь, Комаров прыгнул в такси, и, пока машина везла его по ярко освещённым широким улицам, успокоился. Но когда он вошёл в подъезд, где царила первозданная тьма, сердце актёра вновь сдавил ужас.

– И тут экономия, – сквозь зубы процедил он, разрываясь между желанием поскорее попасть домой и иррациональным страхом.

Жил Николай невысоко – на втором этаже, но никак не мог заставить себя взойти на первую ступеньку. Наконец, мужчина нашёл выход: напряжённо всматриваясь во мрак, Комаров достал телефон и позвонил жене. Когда та ответила, он попросил:

– Леночка, встреть меня, пожалуйста, точнее, дверь открой. Тут так темно, что боюсь переломать ноги.

Он выслушал сетования женщины по поводу хулиганов, бьющих лампочки, щёлкнул замок, и лестницу залил свет. Уже без опаски Николай направил шаги вверх, однако ему показалось, что темнота нижней площадки, судорожно сжавшись, метнулась в сторону от упавшего на неё луча. Проглотив комок, Комаров взлетел по лестнице и ворвался в квартиру.

– Как Лиза? – спросил он с порога.

– Всё хорошо, Коля. Температура почти нормальная, нет ни кашля, ни насморка. Полежит денёк и в школу.

– Не торопись, пусть дома побудет. И прости, что я так поздно, опять худсовет с вечным переливанием из пустого в порожнее, еле вырвался.

– Ничего, милый, – ласково ответила жена, – мне Миша помог, развлёк Лизочку, пока я занималась малышкой. Что обсуждали?

Этот вопрос она задала, направляясь на кухню, откуда пахло так вкусно, что у голодного Николая разворчался пустой желудок.

– Опять не обедал? – укоризненно качая головой, сказала Лена, – Ох, подорвёшь ты здоровье.

– Ну, что ты, милая, – притягивая к себе и нежно целуя женщину, ответил Комаров, – ты же знаешь, меня никакая зараза не берёт.

– Да, и, слава богу, – перекрестившись, ответила та, – не буду накликивать.

И принялась раскладывать по тарелкам еду.

– А дети, – поинтересовался Николай, – уже кушали?

– Давно поужинали, – взяв свою порцию, отозвалась жена.

Комаров ел и рассказывал Лене о произошедшем за день. Немного поколебавшись, он поведал ей о странном происшествии в театре, добавив:

– Видно, нервы стали ни к чёрту, вот и мерещится всякое.

И очень удивился, когда жена резко поднялась и, сделав несколько шагов по кухне, протянула мужу газету.

– Нет, Коля, не нервы. Взгляни-ка. Ещё час назад я над этим смеялась…

Посмотрев на отчёркнутую статью, Николай кинул взгляд на заголовок и углубился в чтение. Закончив, он поднял на Лену глаза, в которых плескалась паника.

– Но… Но ведь…

– Ты обратил внимание, – перебила она, – что эти несчастные исчезали ночью в таких местах, где тьма непроницаема. Я никогда не верила в сверхъестественное, но теперь…

– Главное, не волнуйся, Лен, – твёрдо сказал Комаров. – Сегодня всё обошлось, и, скорее всего, никогда не повторится. Снаряд дважды в один окоп не попадает.

– Дай-то бог! Но ты уж, пожалуйста, будь осторожнее, ладно?

Он кивнул.

– Конечно. Кто предупреждён…