И неба будет мало

— Достаточно оскорблений, — ровным голосом остановила она открывшую рот Диану. — Если вы хотите присутствовать на слушании, то молча пройдите в зал и займите свое место.

— Благодарю вас, ваша честь, — кивнула Диана. Она уселась рядом с Генри и, нацепив на нос очки, присмотрелась к Салли Мелон, которую на время оставили без внимания.

Однако Салли так и не удалось подкрепить свое заявление доказательствами, потому что, как только в зале затихли последние шепотки, в зал суда заглянул маленький человечек с очень важным лицом и, склонившись над судьей, что-то тихо ей сказал.

Алисия Таккер поднялась и обратилась к собравшимся:

— Прошу прощения, леди и джентльмены, но мне придется ненадолго вас оставить. В связи с этим я объявляю небольшой перерыв.

Кто-то вздохнул с облегчением, кто-то тихо выразил недовольство, а Джерри почему-то впервые за это утро почувствовал, что ощущение обреченности, с которым он вошел в здание суда, отхлынуло и пусть ненадолго, но уступило место крошечному проблеску надежды.

Джерри и сам не понял, откуда взялась эта неоправданная, взъерошенная надежда. Но ее появление обрадовало его настолько, что он почувствовал себя в силах похлопать по плечу Каммингтона и отпустить несколько шуток по поводу церберши-адвокатши Ивон…

Диана Уэллинг была заядлой кофеманкой, поэтому Джерри пришлось разыскать автомат и принести матери пластиковый стаканчик с горячим напитком.

Приняв стаканчик, Диана принюхалась к его содержимому и брезгливо поморщилась.

— Фи, какая гадость. Сразу понятно, что кофе дешевый.

— Извини, другого не было. Вообще-то здесь суд, а не кафе.

— Приличное, казалось бы, заведение, — не обратив внимания на иронию сына, продолжила Диана, — а кофе делают дрянной. Неужели судьи пьют такое пойло? Я в жизни не поверю. Ну как ты, дорогой? Надеюсь, эти люди, — кивнула она в сторону Ивон и ее окружения, — не успели наговорить про тебя гадостей? Впрочем, не сомневаюсь, что успели. И все-таки я не понимаю тебя, Джерри. Почему ты не дашь этой особе развод? Вы ведь все равно уже не будете вместе. Да и я никогда не одобряла этот брак. Ну что за семья, где жена заставляет мужа готовить и стирать рубашки? И вообще вытирает об него ноги? Никакого уважения.

Джерри подумал, что уважение, которое мать питала к отцу, не спасло ее от того, что он ушел к другой, бросив ее с годовалым ребенком на руках. При этом она умудрилась не только простить его, но и сохранить о нем светлую память.

У мистера Уэллинга-старшего, с которым Джерри так ни разу и не встретился, даже был свой уголок в доме: на одной из полочек красовались его фотографии и даже стояло несколько школьных наград. Диана настолько трепетно относилась к воспоминаниям о бывшем муже, что Джерри иногда казалось, что его отец на самом деле умер, а вовсе не обзавелся новой семьей.

Впрочем, Уэллинг-старший всегда исправно платил алименты, а на сыновнее пятнадцатилетие даже прислал огромную железную дорогу с открыткой, на обратной стороне которой написал о своем горячем желании увидеть сына. Однако сын не захотел ни встречаться, ни играть с новенькой железной дорогой — предметом зависти друзей, собравшихся на его дне рождения. Возможно, и желание отца было не таким уж горячим, поскольку открыток с предложениями встретиться больше не приходило.

А Диана Уэллинг по-прежнему носила фамилию мужа и хранила на чистенькой полке его фотографии. Может, надеялась, что мужчина всей ее жизни когда-нибудь вернется, поставит на пороге чемодан и скажет: «Дорогая, я понял, что ты самая лучшая женщина на свете».

— Джерри, я спрашиваю, зачем тебе все это нужно?

— Что?

— Да ты что, не слушаешь меня? — раздраженно бросила Диана и, сделав глоток кофе, вновь поморщилась. — Господи, ну какая же все-таки гадость. Зачем тебе эта алкоголичка, дорогой?

Анжела Дженкинс отличалась не только громким голосом, но и, как ни странно, великолепным слухом. Джерри давно уже заметил, что слова «алкоголичка», «алкоголик» — да и вообще любое слово или словосочетание, так или иначе связанное с употреблением спиртного, — будили в ней неукротимую ярость.

Щеки почтенной дамы залил густой сетчатый румянец — на ее тонкой коже постоянно лопались сосуды, — а в глазах промелькнула такая злоба, что на секунду Джерри даже испугался, что миссис Дженкинс выпрыгнет из кольца подружек Ивон и как тигр набросится на них с матерью.

Однако движения миссис Дженкинс больше напоминали движения пантеры. Она мягко выскользнула из ограждения тел и осторожной походкой направилась в их с матерью сторону.

Диана не сразу почуяла опасность. Но, когда лицо Анжелы оказалось прямо перед ее лицом, она мгновенно собралась, приготовившись к бою.

Джерри нашел глазами Ивон. Она внимательно слушала Фиону Даффин и все еще не замечала гигантских туч, собравшихся над ее головой, точнее за ее спиной.

— Вы, кажется, говорили о моей дочери, мисс Уэллинг? — обнажила клыки Анжела.

— У вас отличный слух, миссис Дженкинс, — оскалилась в презрительной усмешке Диана. — Да, верно, о вашей дочери. Точнее, о ее дурных пристрастиях, в которых виноваты ее родители.