И неба будет мало

— Ну, Ивон всегда была особенной девочкой, — спокойно ответил Дик. — И девушкой тоже. Да и сейчас она, как говорится, со своими букашками в голове. Не в моих правилах давать советы, Джерри… Но может, ты просто не с того боку подошел? Может, ты потребовал от нее, чтобы она родила ребенка? Может, давил на нее?

— Не знаю, — пробормотал Джерри. — Мне казалось, что это естественно для женщины — хотеть ребенка. А для Ивон беременность — это какая-то катастрофа.

— Так докажи ей, что это не катастрофа. Что она, родив ребенка, не попадет в кабалу, в капкан. Ведь не только мужчины, Джерри, боятся потерять в браке свободу, но и женщины тоже. Докажи, что сможешь стать не только папой на выходные, а равноправным родителем, который будет ухаживать за ребенком не меньше, чем она. Возможно, Ивон думает, что все это обрушится на ее голову и ей придется одной взять на себя ответственность за малыша.

— Я уже давно понял, что Ивон боится ответственности, — усмехнулся Джерри.

— А ты? Разве ты ее не боишься?

Джерри хотел было горячо возразить, но вдруг подумал, что не на все сто процентов уверен в отрицательном ответе, который ему хотелось дать тестю.

— Плесните-ка мне еще, Дик, — попросил Джерри и подставил стакан. — А вы правы, голова больше не болит.

— Главное, чтобы наутро она у тебя не заболела, — засмеялся Дик.

Меньше чем через неделю Ивон поправилась, а еще через две недели дочь позвонила ему и сказала, что ее адвокат — некая Фиона Даффин — собирает необходимые бумаги для бракоразводного процесса.

— Ты правда этого хочешь? — спросил Дик дочку.

— Единственное, чего бы я хотела, — не обсуждать эту тему, — холодно ответила ему Ивон.

Тогда Дик промолчал, решив, что ему не стоит вмешиваться…

— Мне и жена, ваша честь, без конца твердила: не лезь в это дело, Дик, я сама поговорю с Ивон. Я, конечно, знал, как миссис Дженкинс, — покосился Дик на жену, — поговорит с Ивон и что она скажет ей. Но все равно почему-то молчал. Во-первых, я и раньше ни во что не вмешивался, не то что миссис Дженкинс, — снова покосился Дик на жену, и та виновато опустила глаза. — А во-вторых, мне до последнего казалось, что Ивон, как говорится, побузит и успокоится. Букашки в ее голове расползутся по местам, и она помирится с Джерри. А потом, когда день суда был уже назначен, я подумал: ну что я могу сделать? Объяснить дочери, что она любит Джерри? Так она и сама это знает. Сказать ей, что Джерри ее любит? Ну так если мужу она не верит, кому же она поверит тогда? В общем, пока я колебался, наступил сегодняшний день. Я все ждал, когда мне позвонит Анжела или Ивон, но никто не звонил, никто не сообщал, что происходит. И тогда я подумал, ваша честь, какой же я, к черту… простите… отец, если даже не попытался остановить собственную дочь, которая уходит от любимого человека? Развод чистая формальность, ваша честь. И я это понимаю. Но почему-то я подумал, что если они сегодня разойдутся по разным домам, по разным дорогам, то уже никогда не встретятся снова. Не встретятся, потому что так ничего и не поймут, не узнают друг о друге. Не встретятся не из-за того, что разлюбили, а из-за пустого упрямства, глупой гордости. И даже если моя дочь или мой зять встретят на своем пути того, с кем им снова захочется вступить в брак, они не будут счастливы. Да и как может стать счастливым человек, который каждый день пытается начать жизнь с чистого листа и не понимает одного: нельзя изменить жизнь, не поняв причину сделанных ошибок? Так вот, мой зять, Джерри Уэллинг, попросил меня назвать причину, по которой этот брак не должен быть расторгнут. Что ж, я назову ее. Это любовь. Любовь, которая поможет двоим упрямцам разобраться в том, что они наворотили, понять друг друга и простить. Вот, кажется, и все. Я закончил, ваша честь. — Дик Дженкинс замолчал.

В зале суда не раздалось ни единого шепотка.

Молчали все: и вспыльчивая жена Дика Дженкинса, привыкшая все и всех держать под контролем; и язвительная Диана Уэллинг, тщетно пытавшаяся удержать при себе вначале мужа, а потом сына; и Хелена Колхэм, у которой за спиной было уже два развода; и Салли Мелон, переспавшая с мужем лучшей подруги; и Марджори Флэм, видевшая во всем только черное или белое; и молчун Генри, который на поверку оказался не таким уж молчуном и хорошим другом; и миссис Твидди, у которой не осталось ничего, кроме воспоминаний о муже и возможности наблюдать за жизнью соседей; и феминистка Фиона Даффин, у которой намечалось полуделовое свидание с немолодым коллегой; и ее немолодой коллега Джордж Каммингтон, привыкший иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят; и Рассел Данкин, который так и не смог добиться взаимности от женщины, не пожелавшей унизить его, отомстив с его помощью мужу; и Джерри Уэллинг, еще утром наивно полагавший, что только его жена бежит от ответственности; и Ивон Уэллинг, которая тщетно пыталась убедить себя в том, что окончательно разуверилась в любви; и судья Алисия Таккер, уже прошедшая через все то, что сейчас переживали Уэллинги…