И несть им числа

- То был первый раз, когда вам по-настоящему причинили боль, и кроме того, вы не понимаете, чего мы хотим и почему поступаем тем или иным образом, так что Теперь вы действительно боитесь, будто мы можем решить вновь сделать вам больно. И никто с вами не разговаривает целый день, и вам, наверное, очень одиноко.

Его плечи затряслись, и слезы вновь хлынули из глаз.

Терри обняла его и сказала:

- Никто не собирается вас обижать. Нам очень жаль.

Мы опять станем вашими друзьями, если вы простите нас и пообещаете научиться уважать наши чувства. Обещаете?

- Обещаю, - ответил он, шмыгнув носом.

- О Господи, - с презрением воскликнула Хелен. В ее тоне слышался отголосок того, с чем я столкнулся тогда в спальне. - Правитель экономики оказался плохим мальчиком.

Я взглянул на нее с некоторым раздражением, но прежде чем успел придумать какое-нибудь подходящее вежливое и зрелое замечание в ответ, вперед вырвалась молодость и энергия.

- Думаю, задирой можно быть в любом возрасте, - возразила Терри, выпрямившись и пристально глядя на Хелен поверх маленьких очков в проволочной оправе, - И мне кажется, что когда ты сам начинаешь задирать других, мгновенно исчезает такое понятие, как "беспомощная жертва".

Костлявая девочка выглядела даже моложе своего возраста - слегка смахивала на мальчика из церковного хора, который вот-вот бросится на Хелен и примется бить ее или дергать за волосы, - однако она поправила очки, вздернула подбородок, прочно оперлась на ногу и дала четко понять, что не сдаст позиции.

После долгой паузы Хелен пожала плечами, и сказала:

- Ифвин, простите, что ударила вас, мне не следовало так поступать. Если вы хотите плакать, что ж, это не мое дело. С моей стороны было грубостью смеяться над вами.

- Ничего, - громко шмыгнув, ответил он. - Я отвратительно себя чувствую, но, думаю, вчера вы были правы, решив, что я должен знать о существовании подобного чувства. Понятия не имел, что одно человеческое существо может так поступить с другим существом. Я говорю не о сознании, а о возможных последствиях. И боюсь, что мог сделать то же самое по отношению к вам, а я действительно не знал, что делаю, и мне нет прощения, ибо я должен был знать, и.., о-о-о-х, блин. - Он вновь расплакался, и;

Терри села рядом, гладя его руку.

- Через минуту с ним все будет нормально, - успокоила она всех. Просто ему нужно избавиться от всего этого, а система еще не привыкла. Почему бы вам не пойти прогуляться или еще куда-нибудь?

Повисла долгая пауза, затем Роджер встал и вышел из машины, не сказав ни слова. Эсме, Паула, Иисус и Хелен так же молча последовали за ним. А следом поплелся и я.

Очутившись на улице я обнаружил, что все, за исключением Роджера, состязались, кто лучше пожалуется на Ифвина и "этого глупого ребенка". Я подумал, что Терри - единственный человек из нас, кто проявил нормальные человеческие чувства, а когда эти разговоры мне опротивели, вернулся в "эсти". Полковник пожал плечами и вошел следом за мной.

Ифвин умывался; когда мы вошли, он мягко сказал:

- Вы правы, от этого и правда стало легче. Привет, Лайл, привет, Роджер. Очень сожалею обо всем случившемся. Остальные до сих пор сердятся?

- Ага, но думаю, они еще отыграются, - ответил я. - Терри, прежде чем у кого-нибудь еще появится возможность поворчать или пожаловаться на тебя, знай, что, на мой взгляд, ты правильно повела себя с Ифвином.

Роджер кивнул:

- Не думаю, что у меня есть хотя бы половина вашего сострадания и сочувствия.

Она пожала плечами.

- Эй, я знаю, что такое, когда ты одинок и никто тебя не понимает. Говорят, у подростков всегда так.

- Это у людей всегда так, - поправил я ее, думая о Хелен и о том, как мне не хватает той, другой, ее версии, а ей - иного меня.

- А что, всегда так, когда затронуты чувства? - спросил Ифвин. Неудивительно, что вы все потратили столько времени на человеческие отношения - это настоящая самозащита.

Я хмыкнул:

- Большинство людей в детстве испытывают моральную боль по несколько раз на дню - ибо они уязвимы, как ты сейчас, и не могут себя защитить. Мы научились быть менее чувствительными или не признаваться в своих чувствах. Чтобы научиться справляться с жестокостью, требуется известная практика, но, к счастью, человеческие существа почти всегда обладают достаточной жестокостью и могут сполна предоставить ее для тренировок. Каждый из здесь присутствующих, уж наверное, когда-то испытал то же самое, что и вы сегодня, но все через это прошли - или по крайней мере мы достигли состояния, когда оно нас не переполняет.

- Лайл, мне очень жаль. Я понятия не имел, что доставляю вам столько проблем.

- Еще один неприятный урок, - сказал я, - слово "жаль" в карман не положишь, его можно только повторить несколько раз. И вам придется привыкнуть к мысли, что вы то и дело задеваете чьи-либо чувства, и ничего не сможете исправить - остается только надеяться на прощение, рано или поздно. Ваш механический прародитель просто не знал, что собирался вложить в вас, верно?