И нет тебя дороже

– Спины держим ровно! Улыбаться не забываем! Что за похоронные лица? – прикрикнула проводившая занятие гимнастка, глядя в ее сторону.

Но Вероника улыбаться не стала. У нее уже губы одеревенели от этой улыбки. В самом деле, чего выкладываться, если тебя все равно собираются отсеять? Даже для рекламы духов и то она не годится, а уж на роль королевы и подавно – там другая внешность нужна. Полураскрывшийся бутон, сказал фотограф, вот что им нужно. А Вероника, по его мнению, уже совсем не бутон… Так чего зря напрягаться? С другой стороны, подумала возмущенно, кто он такой, этот фотограф? Он, что, самый главный здесь, что ли? Не похоже. Тот другой, с кем он разговаривал, был за нее, Веронику. Еще посмотрим, кто наберет больше голосов!

Перед ужином к ней подошел Пузырев.

– Не хочешь прогуляться? Подышать?

– Ионами-катионами? – слабо пошутила Вероника.

– Есть разговор, – объяснил Пузырев. – Иди, переоденься, да сверху накинь что-нибудь потеплее. Я тебя на террасе подожду.

Вероника встревожилась. Зачем она ему понадобилась? Неужели фотограф уже убедил членов жюри, что она не годится? Но когда он успел это сделать? Кого-то несомненно отсеют, но произойдет это только завтра, после просмотра индивидуальных номеров. Послать бы этого мужика ко всем чертям, да пойти поплавать в бассейне. Но Пузыреву отказать нельзя. Еще разорется, он может. Натянув спортивный костюм, набросив сверху куртку, Вероника вышла на открытую террасу.

– Знаешь, кто такой Талмасов?

Вероника кивнула. Разумеется. Член жюри. Она уже немного ориентировалась в этой тусовке. Талмасов – это высокий старикан с крупным носом в «левайсах». Кто-то из девушек сказал, что он важная шишка, много бабок вложил в этот конкурс. Но это только слухи. Вполне возможно, что он обычный член жюри. На просмотрах как будто скучал, молчал, замечаний, как другие, не делал, иногда кивал одобрительно. Вот и на Веронику взглянул благосклонно, улыбнулся, проходя мимо. Но он всем, похоже, улыбается, воспитанный человек. Главное, сдержанный, не то что этот Пузырев, который то и дело выходит из себя. Вчера костюмершу отчитал, за то, что взяла не те костюмы, шофера при всех чехвостил, опоздал куда-то там на пять минут. Но сейчас Пузырев говорит с Вероникой вполне благожелательно. Даже вроде бы жалуется. Нелегкое и неблагодарное это дело – организация подобного конкурса. Взять хотя бы директора этого санатория. Сколько сил пришлось положить, пока уболтали его дать разрешение провести здесь репетиции. Не мог понять, что когда санаторий покажут по телевидению – это та же реклама, пусть и косвенная. Которая, кстати, действует на людей куда сильнее, чем когда давишь на них впрямую… Все хотят денег. Прошли те времена, когда люди работали на одном энтузиазме. Да. все хотят денег. И больших. И которых в распоряжении Пузырева не так уж много. Приходится вертеться… напрягаться… собачья работа, если уж совсем честно.

– Представляю, – кивает согласно Вероника.

Хотя ничего не представляет, понятия не имеет, как все это делается. Она лишь пешка в этой игре. Но, наверное, и в самом деле трудно организовать и заставить работать такую массу людей.

– У него сегодня день рождения, – помолчав, произносит Пузырев.

– У кого? – теряется Вероника.

–У Талмасова. После ужина он устраивает у себя в номере небольшую вечеринку. Для своих.

– Не повезло, – сочувствует Вероника. – Отпустили бы его домой в такой день.

– Да он рад, что не дома его встречает, – усмехается Пузырев. – С кем ему дома праздновать? Он один живет. А здесь полно народу. Кстати, – добавляет неожиданно, – тебя он тоже приглашает. Ты ему очень понравилась.

Вероника не знает, что ответить. Впрочем, Пузырев ответа и не ждет.

– Ну, а если ты потом у него задержишься, – продолжает доброжелательным тоном и смотрит выразительно, поняла она или нет? – то гарантированно выйдешь в финал. У Таласова можно сказать, почти решающий голос.

Некоторое время Вероника остолбенело молчит.

– Ну так как? – подгоняет с ответом Пузырев.

Вероника медленно качает головой. Нет.

– Ну и зря, – в голосе Пузырева разочарование. – Такой шанс упускать нельзя.

– Шанс? – Вероника хочет, чтобы голос ее звучал иронично, но звучит он жалко. Словно мышь пискнула.

Он пожимает плечами, мол, что тут такого? Посидите, поговорите…

– Нет, – уже чуть тверже произносит Вероника.

– Время еще есть, подумай. – Пузырев поднимает голову и смотрит на освещенные окна корпуса. – Уверен, сегодня многие бы хотели оказаться на твоем месте, только он не каждую приглашает.

Почему же он выбрал именно ее, Веронику, а не ту, что похожа на Кармен? Почему не пригласил на ужин «полураскрывшийся бутон», который хоть сейчас на обложку «Плейбоя»? Но она, конечно же, подобных вопросов не задает, только снова качает головой. Она даже не сердится на Пузырева, чего на него сердиться? Это он с командой своей грозен, а вокруг спонсоров на цыпочках бегает. Для них он мальчик на побегушках. Возможно, он действительно ей симпатизирует, но, как бы там ни было, Вероника на праздник к большому дяде не пойдет.