И ниёр вурту Я найду тебя

ведьме, но сошелся со своей совестью на простом пинке под зад. Однако, и этого не

понадобилось.

Ворожея ускорилась сама: схватила нож со стола, незаметным глазу движением

переместилась к воину. Кильвару этот маневр не понравился – ведьма быстро набирала

силы, да только «вижу цель – не вижу препятствий» вновь всплыло в голове. И воин

промолчал.

Тем временем Сивральвэ завладела ладонью блондина, провела лезвием ножа по коже.

Разрез мгновенно набух кровью. Затем ворожея склонилась к камину, поворошила угольки

кочергой, зацепила кончиком ножа одну крошку и бросила в окровавленную ладонь

воина.

Кильвар скривился от боли, но ни звука не произнес. Кровь в руке вскипела и стала

впитываться в уголек, а когда огонек погас, на руке не осталось и следа от пореза.

- Все, - констатировала ведьма, возвращаясь к трапезе.

- Что – все? – не понял Кильвар.

- Бросай его и беги за ним – он дорогу тебе покажет.

Блондин не верил ни своим глазам, ни словам ведьмы. Однако все же опустил руку –

казавшийся потухшим уголек скатился на пол, внезапно разгорелся и шустро покатился по

ковру к выходу из комнаты. Воин ринулся за ним.

- Эй-эй! – раздалось за спиной блондина. – А одежонку забыл…

Но Кильвар не слушал – он мчался по ступеням, по двору, вызывая к себе феруса, летел к

той, которая произнесла волшебные слова.

- И ниёр вурту, Вирай, - прошептал темноте воин, - чего бы мне это не стоило.

В замке было тихо. Сивральвэ нравился огонь, но еще больше ей нравилась свобода.

Равнодушно проследив за воином, удаляющимся в указанную ворожбой сторону, ведьма

вздохнула и вернулась за стол. Кильвар был щедр и глуп, как мальчишка. Променять

свободу сильной ведьмы на жизнь какой-то побирушки. Да еще и вкус у этой особы не

самый изысканный. То ли дело парчовые платья с низкими талиями и длинными рукавами.

А эти модные веяния: кожаные корсеты под грудь, езда на диких скакунах…

Хотя, от последнего и Болотная Мышь не отказалась бы. Жаль, воин увлечен этой дурочкой,

а второго братца дожидаться не стоит. Не весть день, запрет снова в подвале. Как потом

выбираться?

Подхватив еще несколько кусочков мяса, Сивральвэ поднялась из-за стола.

- И как же вовремя, - проворковала ворожея, прислушиваясь к громким голосам за окном.

– Темненький приехал. Пора и честь знать.

Забросив в рот вместо мяса крупную синюю виноградину, ворожея крутанулась на месте,

махнула своим парчовым подолом и исчезла. Платье опало на ковер перед камином, а из-

под ткани вдруг выбежала серая мышка. Ничуть не крупнее своих товарок, но крайне умна

и проворна. Дворовые коты ее не смущали, а вот водный маг, заточивший ее в клетку –

очень даже внушал уважение.

Подумав, что у нее еще будет возможность поквитаться, Сивральвэ схватила в зубки

тоненький браслетик и юркнула в щель за камином.

А внизу бушевал ураган.

- Где он?! Где этот гаденыш?! – ревел взбешенный Микарт, выскакивая из подвала. – Найти

его! Он Сивральвэ выпустил! Ведьму!

Воинам объяснять долго не надо было. Еще живы были те раны, что нанесла им

неуловимая болотная проказница. Вот ведь сюрприз устроил им Кильвар…

А тем временем неугасающий уголек мчался, разгоняя мглу ночи и маня за собой со

страшной силой. Ферус под Кильваром горел пламенем, чувствовал напряжение,

исходившее от всадника, и спешил, опережая ветер. Мимо воина пронеслись дома города,

замелькали темные силуэты деревьев, выступали из темноты и уходили вновь мрачные

силуэты брошенных деревень. А Кильвар все летел.

Внезапно огонек остановился. Ферус на всем скаку влетел в глубокий снег – перед глазами

блондина раскинулось снежное море без конца и края.

- Посевы… - догадался Кильвар. – Ты никогда не любил свою землю, Микарт…

Темный, действительно, презирал физический труд. Да, конечно, сам он никогда в руки

мотыгу не брал, но и не уважал тех, кто растил хлеб, кто выпасал скот, кто, в конце концов, кормил своего хозяина. Поэтому-то и отправил Вирай в ненавистное место. Нелюбимое им

– Темным – место. На бескрайние просторы посевных полей.

Летом здесь хорошо. Ветер гуляет, соломенное поле волнуется. А зимой ветер

превращается в адского ятедамбля, и с невыносимым эгоизмом охраняет свои владения.

Злится, если кто-то без разрешения заходит на его территорию, и принимается мстить.

Выжигает холодом, ослепляет снегом, никого не щадит.

- Вирай! Вира-а-ай! – принялся звать Кильвар.

Ворожея не обманула – дала путевой огонек, однако уголек не посмел ступить на чужое

поле, перекатывался с места на место, но дальше в снег не шел.

Я замерзала. Медленно холодело тело. Пальцы рук и ног уже перестало ломать, глаза

давно не открывались. Ослепляющий свет постепенно угас и больше не пытался пробраться

под веки. Губы покрылись коркой, одно ухо, прижатое ко льду, казалось, уже никогда не

оторвется от гладкой поверхности. Даже если меня и найдут, будут ждать весны, чтобы я

оттаяла, либо станут вырезать кусками вместе со льдом.

Хватило сил мысленно хмыкнуть. А действительно, что произойдет с моим телом в этом

мире после того, как меня снова засосет в мою реальность? Я кстати, так и не выбрала, что