И никакая сила в мире... (Тьма перед рассветом)

Жалость какая, вдруг подумал Сэм, на редкость славные они люди. Высокородные дворяне, другие на их месте слова доброго никому не скажут, а эти совсем не такие. Что же до молодой маркизы – о, она настоящая леди! Всегда заметит, как постаралась Дора, и спасибо лишний раз не забудет сказать, а уж чтобы на служанок своих когда голос повысить – Боже упаси! Чем-то она смахивала на покойную маркизу, леди Элейн тоже была на редкость мила. Сэм украдкой взглянул на Рею и в который раз восхитился ее красотой. Одетая в бледно-желтое, украшенное цветами платье, молодая дама была прелестна; тяжелые волосы, повязанные лентой, золотистым плащом укрывали плечи, и бедному Сэму в тот момент она показалась богиней. А когда нежная улыбка на ее губах стала шире и Рея весело расхохоталась, он почувствовал, что немного завидует чистой совести, что позволяет ей так безмятежно смеяться. И добрый старик от души пожелал, чтобы молодой маркизе никогда в жизни не довелось испытать того, что выпало на долю ему самому.

Вздохнув, он перевел взгляд на маркиза Джейкоби и удивленно покачал головой, до сих пор не в силах поверить, что человек может так измениться. Да, он по-прежнему был дьявольски красив, с этими глазами цвета светлого серебра и классически правильными чертами. Но взгляд его глаз стал пристальным и тяжелым, будто они привыкли годами вглядываться в горизонт в поисках врага, а лицо – бронзовым от загара за многие годы, проведенные под палящими лучами солнца. Да, Данте Лейтон здорово изменился. Теперь это был богатый, уверенный в себе человек.

Славные, хорошие люди, печально думал Сэм, прислушиваясь к царившему за столом веселью. Он заметил, как двое мальчишек то и дело таскали еду друг у друга с тарелок, когда им казалось, что никто на них не смотрит. А брат молодой маркизы, лорд Как-его-там, тоже важный молодой человек. Ах, какая честь для «Могилы епископа», что наследник герцогства как простой человек пьет и ест под его крышей! Мистер Марлоу тоже очень достойный джентльмен, тихий, но нрав у него горячий, и всегда кажется, будто он привык быть настороже.

– Ах, мистер Лескомб, что это вы придумали?! – воскликнула Рея, восхищенно разглядывая огуречно-зеленого дракона, раскинувшегося посреди гигантского блюда. Он был так тяжел, что Сэму пришлось самому внести его. Все сидевшие за столом были потрясены.

– Просто великолепно, – задохнулась Рея, не в силах оторвать глаз от этого шедевра кулинарного искусства.

Дора Лескомб горделиво улыбнулась.

– Так приятно, что вам понравилось, миледи, – вспыхнула она и, искоса взглянув на Данте, поправила на голове свой лучший чепец. – Я приготовила его в честь возвращения лорда Джейкоби в Мердрако, а также в честь всей их семьи, – добавила она с вызывающим видом. Обменявшись беспокойным взглядом с застывшим в углу Сэмом, хозяйка направилась к дверям, а заметившие это Алистер и Френсис тревожно переглянулись. В происходящем было что-то непонятное.

Не веря своим глазам, бывший капитан «Морского дракона» растерянно покачал головой. Он не ожидал такой доброты от четы трактирщиков. Выпрямившись во весь свой рост, Данте Лейтон медленно поднялся и торжественно произнес:

– Позвольте выпить за ваше здоровье, миссис Лескомб. Вы поистине необыкновенная женщина, и я счастлив поблагодарить вас. – И когда его серые, словно штормовое небо, глаза встретились с потупленным взором женщины, было в них нечто такое, от чего ее морщинистые щеки зарделись ярче, чем свежая редиска, украшавшая фигуру дракона. Боже милостивый, что это с ней, ведь она уже бабушка!

– Ух ты! – восхищенно присвистнул неугомонный Кон-ни, стараясь улучить момент, чтобы потрогать необыкновенного зверя. – Как это вы сделали, миссис Лескомб? А внутри у него живая ящерица, я угадал?

– Клянусь, миссис Пичем такое и во сне бы не приснилось, – прокомментировал пораженный Робин. – Но тарталетки с вишнями у нее что надо, – добавил он воинственно, продемонстрировав таким образом свою преданность по отношению к бессменной стряпухе в Камейре. Испугавшись собственной смелости, мальчик притих, соображая, не обидел ли он хозяйку, а если так, то не отразится ли это на количестве положенного ему на тарелку черничного рулета.

Хьюстон Кирби растроганно шмыгнул носом.

– Ах, Дора, вы сами не понимаете, что за дело сделали! – хрипло сказал он и смущенно поерзал на стуле.

Эти довольно туманные слова, похоже, обрадовали Дору больше, чем все, что было сказано до этого.

– Ну что ж, спасибо, Хьюстон, – ответила она тихо, и глаза ее потеплели. Перехватив на лету взгляд мужа, она зарделась еще пуще, вспомнив свою молодость и исполнившись горячей благодарности к человеку, который много лет назад пробудил любовь в ее сердце.