И никого не стало…

Дальше выяснилось, что господин Буревич услугами телохранителей не пользуется. Есть шофер, он довез его с совещания до подъезда, в котором и разразилось несчастье. Женщина в норковом капюшоне, из-под которого поблескивали только очки, догнала, попросила придержать лифт. Сделал, называется, доброе дело. Поездка в лифте прервалась, не начавшись. Прыснула, змеюка, в лицо нервнопаралитическим газом (а он, между прочим, запрещен!), мозги набекрень, весь в судорогах. Федора Михайловича вывели из подъезда, бросили в подскочившую машину – и адьёс, амигос, занавес…

Что касается прокурора, то он и до дома не успел дойти. Настроение было благодушное, предчувствие праздника, а еще полпред похвалил городскую прокуратуру за настойчивость и принципиальность. Отпустил шофера с миром, разрешив не заезжать во двор, шагал к своему подъезду, дышал морозным свежим воздухом. А у подъезда какой-то тип в надвинутой на глаза шапочке пытался завести «Жигули», метался между салоном и распахнутым капотом. Прокурор удивился мимоходом – откуда такая рухлядь у жильцов элитного дома? Но настроение было отличное, решил не вникать. Пошутил еще: «Как наша недвижимость, сэр? Может, помощь требуется?» Ведь Иннокентий Адамович Головач всегда готов прийти на помощь ближнему. Тот обрадовался: «Ну, если секундочка найдется – не сложно ли вам забраться в салон и повернуть ключ?» А что в этом сложного? Проблема лишь в том, что обратно из салона прокурор не выбрался. Там кто-то был, применил подлый прием, пустив газа в глаза…

Господина Аврамского Арнольда Генриховича, как и полковника, тормознули на дороге. Гаишник вырос из снежной мглы, ну и… Ну, сломалась от мороза мигалка! Водитель убежал разбираться – мол, что за вопиющее беззаконие! А Арнольд Генрихович только на миг прикрыл глаза и…

А вот Екатерина Семеновна Каледина по возвращении из Отрадного попросила водителя остановить у торгового центра «Солнечный город». Хотела прикупить подарок дочери: любимое чадо присмотрело нарядную прикроватную тумбочку за сорок тысяч. Оплатила, договорились о доставке на 31 декабря – за отдельное, разумеется, вознаграждение. «Посмотрите, к этой тумбочке есть очень милый журнальный столик. Они будут гармонировать просто великолепно, – предложил усатый менеджер. – К сожалению, их только привезли, мебель на складе, но это рядом». Одно утешало: физиономию менеджера она ЗАПОМНИЛА. Чего нельзя сказать о том, кто подкрался сзади и заткнул ей дыхательные пути смоченным в эфире платком…

Адвоката умыкнули из собственного кабинета. Он отпустил секретаршу, и как раз в промежуток времени между ее уходом и звонком на пульт охраны все и стряслось. Злоумышленник беспрепятственно проник в офис, врезал кулаком по челюсти, и дальше – темнота…

А Пискунова Ивана Петровича вообще ни за что схватили! Сидел в машине по своим делам, никого не трогал…

– Просто сидели, Иван Петрович? – внезапно заинтересовался прокурор. – С чего бы это вы просто так сидели в машине в такое неподходящее для этого время года?

– Человека ждал… – пробормотал Иван Петрович и начал покрываться пунцовыми пятнами.

– А пришел другой человек, – язвительно усмехнулся прокурор. – Я так понимаю, без адвоката вы ничего не скажете, Иван Петрович?

– Я адвокат, – встрепенулся Чичерин.

– Да пошли вы к чертовой матери! – разозлился Иван Петрович и отвернулся.

Гуся Владимира Ильича прибрали на стоянке у собственной школы. Разговорился со школьницей, которая подкараулила его. Девице вкатили «пару» по биологии за четверть, и она решила дать ему взятку, чтобы он воздействовал на преподавателя биологии. Но взяток Владимир Ильич не берет, он выше этого, сделал девушке внушение, хорошенько отругал, а когда она ушла… Физиономия господина директора по мере повествования становилась постной, а в завершение, чтобы не выдать своих «высоких» чувств, он тоже отвернулся.

– Еще один темнила, – проворчал полковник.

– Ну, ладно, хоть девушка в рассказе фигурировала, а не мальчик, – хихикнул прокурор. И уши в этот момент у отвернувшегося директора стали похожими на запрещающий сигнал светофора.

Ольга Дмитриевна Кашкалда сидела дома. Отгремели политические сражения, в которых она по долгу службы участвовала. Предчувствие Нового года шагало по планете. В огромной квартире – никого. Родители умерли, идеального мужчину не нашла, позвонила в ресторан, находящийся на первом этаже, сделала «скромный» заказ на пять тысяч рублей. Решила отдохнуть зимним вечером в одиночестве, в тишине и покое, чтобы не видеть опостылевших рож! Молодой человек, доставивший заказ, поначалу показался приличным. Но быстро разонравился – после того, как бросился на нее сзади и хорошенько придушил, – после чего ноги у Ольги Дмитриевны обмякли, и сознание растаяло, как пластилин на печке…