И.О.

Переселенский улыбнулся. Ему всегда нравились в этой простой женщине здравый смысл, интуиция и умение почти налету схватить мысль собеседника. Она очень облегчала его задачу.

— Пока не стоит. Алексей Федорович может это неправильно понять.

Для распределения остальных денег Аркадий Матвеевич составил ведомость с указанием имени, отчества и фамилии получателя, занимаемой им должности и с графой удержания налогов, который взимался по всем правилам соответственно получаемой сумме. В списке были директора мебельных фабрик в Литве и Карело-Финской ССР, начальники складов, заместитель директора автотранспортной конторы, начальник производственного отдела конторы "Пермонтаж", был здесь и фельетонист Вайс. Из низкооплачиваемых в список были включены: вахтер, два водителя, начальник пожарной охраны и сторож. Иногородним деньги высылались по почте, местным жителям доставлялись на дом в пакете. Сумма, оставшаяся главе предприятия, по совету Розалии Марковны была переведена в иностранную валюту.

Аркадий Матвеевич часто думал, что все в мире относительно, и даже такие блистательные операции, как "Матрешки" или "Ладан", были, в сущности, лишь ученическими опытами по сравнению с широкой, масштабной, многоступенчатой операцией "Стадион"…

Переселенского взяли ночью, когда город спал, обвеваемый свежим ветерком, пришедшим на смену душному дню.

Уже с началом рабочего дня в городе стало известно о том, что арестована большая группа людей. Как и всегда, в основе слухов лежало несколько вариантов, по одному из которых Аркадий Матвеевич Переселенский был японским шпионом, которого забросили на парашюте в Периферийск с целью взорвать театр Драмы, Комедии и Музкомедии; говорили, что у его жены при обыске нашли оружие и радиостанцию, а при аресте она раздавила находящуюся в зубе под пломбой ампулу с ядом.

В числе арестованных называли Сергея Авансюка и Юрия Ивановича Половинникова, которые якобы были связаны с Ватиканом и готовили правительственный переворот в Периферийске.

В столовой Научно-исследовательского института шли ожесточенные споры: одни утверждали, что праздник на стадионе был инспирирован Белым домом, другие считали, что тут виноваты французские экзистенциалисты и Жан Поль Сартр. Глубоко перепуганный избегал встреч с Циником и поэтому ограничил свой завтрак крутыми яйцами и бутербродом с ветчиной, которые поедал, не отходя от чертежной доски. В глубине души он знал, что посадят всех, и просто ждал своей очереди. По ночам он прислушивался к шорохам и скрипам, а когда однажды ночью раздался звонок, сказал жене, чтобы она не забыла положить теплое белье, и пошел открывать двери. Но на пороге стоял пожарник в каске. Он извинился и попросил ключ от чердака, из которого вот уже целый час валит дым. Глубоко перепуганный радостно крикнул жене: "Машенька, не волнуйся! Это пожар" и успокоился на несколько дней, а потом опять стал ждать.

Вскоре в газете появился фельетон Вайса, занимавший два подвала и называвшийся "Конец осиного гнезда". Фельетон этот был на ту же тему, что и его недавняя статья "Прекрасное начинание", но с обратным знаком. Здесь рассматривалась подноготная недавнего торжества, преступные махинации с материалами, огромные барыши, полученные бандой торгашей и авантюристов.

Гражданский темперамент Вайса проявился в этом фельетоне с необыкновенной силой, это было лучшее из того, что он когда-либо создавал. Все синонимы слова "вор" были пущены в ход, вплоть до слова "воропрят" (укрывающий воров, дающий им пристанище). В последующих информациях, шедших под заголовком "Из зала суда", хотя они и были подписаны псевдонимом Гр. В-с, читатели легко узнавали руку Григория Львовича, его пламенный пафос и сочный язык.

Таким образом, мы вынуждены сейчас распрощаться с некоторыми персонажами нашего романа, получившими разные сроки. Что же касается самого Аркадия Матвеевича Переселенского, то, как нам стало известно, прокурор требовал для него десять лет, защитник просил пять. Суд посчитал возможным удовлетворить срок обоих и дал ему пятнадцать лет.

Глава девятая