И.О. Кощея (СИ)

— Ну, мы, наверное, пошли, — я не сводил с бабки перстня. — Раз за стол не зовут, пойдём тогда ужинать к себе домой.

— Царь, — тихо напомнил участковый.

Верно. А я уже и забыл про него…

— Эй, ребята! — махнул я свободной рукой. — Где там у вас Горох завалялся?

Ворота заскрипели и торжественно открылись и двое шамахан внесли, держа за ноги-за руки Гороха.

— Да там и положите в снежок куда помягче, — посоветовал Михалыч и повернулся к участковому: — До утра дрыхнуть будет так что, сыскной воевода, ишо есть у тебя времечко незаметно его в кроватку возвернуть. Проснётси утром Горох и, как и не покидал спаленку, да и от обиды горькой никому головы рубить не станет.

Участковый подумал с секунду и кивнул, а я по дуге обошел бабку, держа её на прицеле, но та только провожала нас злобным взглядом.

Через пару кварталов я распрощался с Аристофаном и Калымдаем, наказав им утром явиться в Канцелярию. Вопрос с Ордой и Бабаем надо было уже решать безотлагательно.

К Варе идти было поздно, но Маша с Олёной, примчавшиеся на Максимилиане мне на помощь, клятвенно заверили, что с самого утра сходят к ней и успокоят. Если конечно, останутся тут, в Лукошкино, а иначе вот прямо с утра, ну никак. Тем более что и Максимилиан уже в конюшне у Вари, а это всех будить надо… Да понял, я, понял. Сейчас по кавалерам своим побегут.

Ну, вроде всё, домой. Я достал из кармана коробочку с Шмат-разумом, Михалыч подошел поближе, но не успел я попросить переместить нас, как он горячо зашептал:

— А я ить сразу понял твой замысел, внучек! Голова у тебя ну просто государственного объёму стала! Кощей — просто дитятко малое супротив тебя!

— Эээ… Ты о чем, деда?

— Дык всё про то же, — захекал дед. — Вона какую бучу поднял, шороху на всё Лукошкино навёл! А мог же в любую минуту от ментов удрать с помощью ентой коробки, — дед кивнул на шкатулку в моей руке и гордо добавил: — Весь в меня, паразит!

Ага, я такой. Только никакого замысла не было — я просто забыл про Шмат-разум.

* * *

Дома нас поджидал ужин у Иван Палыча на кухне, соскучившиеся бесенята с Дизелем, да Гюнтер с докладом.

Как Гюнтер не отбивался, а шеф-повар вручил таки ему крем-брюле со взбитыми сливками и дворецкий, деликатно облизывая ложечку, начал доклад.

— С Ордой, Государь, выяснить так ничего не удалось. Завтра отправляем комиссию с глобальной проверкой, возможно, что-то и удастся разузнать.

— И на счет Бабая этого.

— Разумеется, Ваше Величество. Далее. В Агриппину Падловну с потолка ударила молния. Грохот от взрыва был таков, что в коридоре со стен обвалилась штукатурка.

— А Агриппина Падловна?!

— С ней всё в порядке. От удара молнии, она невероятным образом похудела на полпуда и на радостях выписала всей Лысой горе премию.

— Ничего, не обеднеем, — я отодвинул пустую тарелку, на которой еще недавно лежало запеченное куриное бёдрышко, щедро обложенное картошкой-фри. — Зато Агриппина Падловна, небось, от счастья скачет. Можно только порадоваться за человека.

— За кикимору, — педантично поправил Гюнтер.

— Кикимора — тоже человек, — Михалыч подвинул мне пирог с вишней и отобрал у дворецкого взбитые сливки.

— На нижних этажах, — Гюнтер грустно проводил взглядом сливки, — всё уже привели в порядок и владельцы развлекательных заведений просят разрешить возобновить работу.

— Пускай дня три ещё подождут, помаются, — я обмакнул кусочек пирога в сливки, — тише будут.

— Дамы из швейной мастерской подрались с бригадой малярш.

— А они чего не поделили?

— Говорят, в ремонтные мастерские поступил на службу новый сотрудник необычайной красоты, к тому же и бес-альбинос. Редчайшее явление, Государь, — Гюнтер вздохнул и тихо добавил в сторону: — Я даже сам его еще не видел…

— Выдать им розги, — распорядился я. — Пусть малярши отлупят швей, а те — малярш.

— Больше происшествий нет, Ваше Величество.

— Как так? От змеелюдов только персональная молния главбуху и всё?

— Утихли почему-то, Государь.

— Может быть, передумали на нас нападать?

На этой, излишне оптимистичной ноте, ужин закончился и все отправились спать.

* * *

— Вставай, внучек! Просыпайся ужо! — тряс меня Михалыч. — Орда пришла.

— Ну, так накормите, напоите, — я повернулся на другой бок, — да пусть домой возвращаются.

— Федька, вставай! Орда Лысую гору обложила!

— Что?! — я подскочил на кровати. — Они совсем нюх потеряли?!

— Калымдай ворота держит, а Аристофан бесов своих следить за шамаханами отослал. Иди, внучек рожу ополосни да за стол — думку думать будем.

Когда я вернулся из ванной, за столом меня уже поджидали Калымдай с Аристофаном. Рядом стройной вешалкой скучал Гюнтер, а над столом, полупрозрачной люстрой завис Лиховид.

— А я говорил! — заорал старый колдун, едва я вошел в Канцелярию. — А я ить предупреждал!

— Ну и не правда ваша, Лиховид Ростиславович, — я сел за стол и полюбовался на тарелку с гречневой кашей передо мной. — Про Орду вы ничего такого не говорили только про змеелюдов ваших.

— А чавой-та они мои? — насупился колдун. — А девка где?

Я отмахнулся от этого сексуального маньяка. Нам сейчас только любовных страданий не хватало.