И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ)

Взволнованный магистр, издавая сумбурные восклицания, скрылся в своем кабинете, не пригласив меня, и я, пожав плечами, отправилась в свои покои. Там меня ожидал неприятный сюрприз: магистр Леопольд вовсе не храпел в своей постели, и все указывало на то, что он отправился на вечернюю прогулку. В досаде я сказала себе, что совершенно зря выпустила из виду притихшего лжеаспиранта – мне ли было не знать, что Леопольду нельзя давать волю?.. Наверняка, магистр подался на поиски теплого местечка, достаточно злачного для того, чтобы сыграть в крапленые карты или меченые кости, а потом очутиться в ближайшей канаве без порток и зубов.

Я обыскала весь дом, растормошила слуг – но никто не заметил, как и когда магистр ушел из дому. В воображении моем рисовались картины одна неприятнее другой, и когда я уже было собралась бежать на поиски проклятого пьяницы, магистр вернулся. Он был вполне доволен собой, умеренно пьян и на все мои возмущенные расспросы отвечал только: "Право, вы зря подняли такой шум!".

Все это время из-за плотно закрытых дверей кабинета Аршамбо не донеслось ни звука, и это свидетельствовало о крайне напряженной работе, что там велась. Разумеется, я не рассчитывала всерьез на то, что со мной поделятся ее итогом, и тем удивительнее для меня стал ночной визит Аршамбо в мою комнату. Я уже крепко спала, и спросонья не сразу сообразила, чего хочет от меня чародей. Лишь когда он в третий раз пригласил меня следовать за ним, я, кое-как натянув на себя куртку и башмаки, спустилась к его кабинету. Внутри царил истинный разгром – обрывки бумаги были приколоты к стенам и покрывали их едва ли не до самого потолка. В свете свечей лицо ученого походило на маску из воска, и я заметила, что он вновь прихрамывает – должно быть, усталость наконец превозмогла и ту полубезумную энергию познания, которая подпитывала чародея в последние дни.

– Я не буду ходить вокруг да около, – сказал он тихо, с приглушенным стоном усевшись в свое кресло. – Поиски всей моей жизни подошли к концу. По крайней мере, я на это надеюсь. И сейчас меня одолевает печаль – нет, не от того, что работа моя почти завершена!.. Мне искренне жаль, что все то время, пока я трудился над поиском ответов на свои вопросы, рядом со мной не было достойных помощников и единомышленников. Каждый раз, когда я сводил знакомство со своими будущими аспирантами, мне казалось, что теперь мне есть на кого опереться. Я надеялся на то, что у этих молодых людей в душе разгорится тот же огонь, что всегда освещал мой путь, и они поймут, как важно найти истину, разгадать старую загадку... Но одни из них пугались, другие – разочаровывались, третьи оказывались расчетливыми мерзавцами... И причиной этому становилось лишь одно и то же – они не понимали главной цели, к которой я двигался вопреки всему. А вы понимаете, Каррен?

– Э-э-э... – неуверенно протянула я, напряженно размышляя, какой ответ покажется магистру достойным. – Вы хотите разгадать секреты древней магии и добиться того, чтобы ее изучали и сейчас?

Аршамбо тихонько рассмеялся – раньше я не слышала его смеха, и удивилась тому, как преобразилось его лицо, казавшееся мне до сих пор довольно унылым. Теперь, несмотря на бледность и нездоровый вид, магистр походил на темного эльфа, какими их изображали на иллюстрациях. Большие темные глаза, черные брови вразлет, тонкие бесцветные губы и мрачное лукавство, свойственное недобрым шутникам – а именно так описывали эльфов старинные предания – вот каким увидала я Аршамбо в тот миг, и невольно вздрогнула.

– Нет, вы не поняли меня, – произнес он, отсмеявшись. – Но вы способны понять, я в этом уверен. Ведь кому, как не вам, знать, что нынешний порядок несправедлив и должен смениться новым? Это знают даже простолюдины, молящиеся сейчас богу, которого в наши края привели эзрингенцы, и только чародеи, умные, влиятельные, расчетливые, ведут себя как дети и пытаются сделать вид, будто нынешний кризис – явление временное. Интриги, к которым они привыкли, не сработают сейчас, но они не желают выходить за рамки, которые сами себе установили! Наше сословие нежизнеспособно в том виде, в котором оно сейчас пребывает, и если вы тот человек, которым я вас считаю, то желание что-то изменить должно жечь ваше сердце.