И обратил свой гнев в книжную пыль...

Об одном я хочу поведать уже сейчас, сделав однозначный вывод: мои сомнения в ценности и смысле нашей работы по проведению книжных выставок начали быстро улетучиваться, стоило мне увидеть эти страхи, возникавшие здесь, да потом и в других тоталитарных режимах, при одной мысли о наших книгах, — я бы сказал, они даже трансформировались в сознательную просветительскую деятельность подрывного характера. Ведь на наших выставках люди могли себе позволить «вольные» высказывания в адрес того, кто не понимал по-немецки. Иллюстрации, слово и разнообразие предлагаемых нами тем становились наглядной информацией, которой каждый, кто хотел, мог беспрепятственно воспользоваться. К этому еще добавлялось чисто физическое удовольствие — возможность взять хорошо изданную книгу в руки и «осязать» ее. Те, кто боялся это испытать, были не самыми глупыми людьми в этой стране. А те, кто открыто поддерживал просветительскую акцию, знали, на что они идут. Я понял, какое важное и — если правильно его применить — мощное оружие находится в наших руках.

Мне редко доводилось слышать, чтобы выступление немецкого симфонического оркестра, затраты на гастроли которого вполне сравнимы с затратами на организацию книжной выставки, встречали бы когда-либо аналогичное сопротивление, ставшее для нас при проведении выставок практически нормой.

Во время предварительного визита в Будапешт я посетил также западногерманское торговое представительство (дипломатических отношений между Венгерской Народной Республикой и Федеративной Республикой Германии тогда еще не было). По совету торгпреда я дал интервью венгерской журналистке Марии Кереньи в связи с предстоящим обменом книжными выставками: ничего экстравагантного и, главное, никакой политики, только одни фактические данные.

Госпожу Кереньи, давно уже занимавшуюся контактами с Западной Германией, обвинили потом в шпионаже, причем и торгпредство, и наша книжная выставка сыграли в этом некую зловещую роль.

Отто Тёрёк, боязливый, но тем не менее симпатичный сотрудник Будапештского института по культурному обмену, тоже заразился восторженным энтузиазмом Андраша Тёмпе: по-видимому, это была первая командировка Тёрёка в «капиталистическую» страну. Я видел, как этот нерешительный человек с детской радостью и восторгом впитывал в себя все чужое и новое, о чем думал прежде совершенно иначе, когда по поручению Тёмпе в связи с предстоящей летом 1970 года поездкой выяснял у меня организационную сторону проведения выставок в намеченных западногерманских городах и сразу после этого в венгерских.

Отто Тёрек, милейший Отто Тёрек, был арестован после закрытия выставки и потерял свою должность. И хотя через несколько недель его реабилитировали и восстановили на работе, он никогда уже не смог психологически оправиться от случившегося. Многие годы спустя, когда отношения между нашими странами значительно смягчились после Берлинского и Московского договоров, Отто перешел на другую сторону улицы, случайно увидев меня на одной из восточноевропейских выставок. Все, что случилось тогда как следствие нашей будапештской выставки, глубоко запало ему в душу. И если «один из тех», вроде меня, неожиданно встречался ему на пути, он белел от страха, как покойник, и бежал от нас сломя голову прочь, словно черта увидел.

Что же, собственно, тогда такого произошло? Во что вылился наш проект, выношенный с такой любовью и романтически-идеалистическим устремлением к просветительству?

Сначала все шло согласно замыслу. В соответствии с договором, заключенным между нашими организациями, в середине марта 1971 года во Франкфурт прибыла венгерская делегация, чтобы открыть размещенную нами в залах на Рёмерплац венгерскую книжную выставку. В состав делегации входили Андраш Тёмпе, Дьёрдь Михай Вайда (профессор германистики), Иштван Ваш (поэт и лауреат государственной премии им. Кошута), Миклош Оноди (директор пресс-службы объединения издателей) и Йожеф Сабо (директор внешнеторговой книжной организации «Культура»).

Нам удалось придать этой выставке во Франкфурте приличествующий ей вес в обществе, что в наших широтах в то время вовсе не было само собой разумеющимся делом, когда речь шла о «коммунистическом» мероприятии. Обер-бургомистр города Франкфурта Вальтер Мёллер, Ульрих Порак из издательства «Брокхауз», Висбаден, представитель немецких книгоиздателей Зигфред Тауберт и статс-секретарь гессенского министерства культуры Герхард Моос приветствовали гостей на открытии выставки.

«Венгрия в зеркале своих книг» — так мы назвали выставку, репрезентативно отражавшую достижения венгерской книжной продукции, хотя и не дававшую возможности сделать далеко идущие выводы о современной жизни, образе мыслей и условиях творчества в Венгрии. Это была по-государственному организованная выставка, и ничего более. Ни частных публикаций, ни собственной точки зрения, ни приватных убеждений отдельного автора там не было, если не считать нескольких изданий находившихся на обочине общественной жизни религиозных издательств.