И один в поле воин

– Святая наивность! Гестапо известен каждый шаг ваших гарибальдийцев.

– Выдумка, чтобы напугать!

– И сегодня, когда ваш отец начнёт радостно рассказывать, как ему удалось бежать, наш человек будет глядеть на него внимательным взглядом из-под мохнатых бровей, чтобы сейчас же…

– Боже мой, при чём тут брови? Я… я не понимаю…

– При чём брови? Это я так, между прочим. Просто раз в жизни видел такие густые, широкие и мохнатые брови… Я был поражён, увидев их.

– Не может быть!

– Вы не верите, что бывают такие брови? Но у вас будет возможность самой убедиться! Этот человек часто бывает в гестапо. Теперь его наверняка вызовут на очную ставку.

Впервые за всё время на лице девушки промелькнул страх, она вся поблекла, глаза с мольбой смотрели на Генриха.

– Это вы выдумали про брови… этого не может быть… вы это говорите нарочно, чтобы… – пошатнувшись, девушка опёрлась о край стола, пошарила рукой позади себя и села, почти упала на стул.

Генриху стало невыносимо жаль её.

– Лидия, – он ласково сжал в своих руках её руки. Выслушайте меня внимательно. Вашего отца выдал агент гестапо, партизан с чёрными мохнатыми бровями. Я не знаю его фамилии, но хорошо запомнил внешность. Он был вторым парламентёром партизан.

– Дядя Виктор! – простонала девушка.

– Надо немедленно предупредить командира отряда и вашего отца. Но никому больше ни слова. Вы меня понимаете? Вы слышите, что я говорю?

– Я сейчас пойду и… – девушка внезапно умолкла, она испугалась, что её хотят загнать в ловушку, проследить, куда она пойдёт, а потом…

– Я знаю, что вы боитесь. Но мне некогда вас переубеждать. Надо спешить, опасность грозит не только вашему отцу, а и тому, кто его спас, – доктору Матини.

– Я вам верю… Я иду! – Лидия направилась к двери.

– Подождите! Когда я узнаю, удалось ли вам предупредить командира отряда?

– Очень скоро.

– Хорошо, буду ждать. Я просил бы вас не говорить Курту о нашем разговоре. Он хороший юноша, но человек, не знакомый с конспирацией, да и в политике, кажется, не очень силён.

Лидия быстро убежала.

Сейчас, когда спало напряжение, Генрих понял, как утомила его эта сцена, да и вообще события сегодняшнего утра. И это теперь, когда приезд Лемке требовал от него особой собранности, подтянутости, осторожности. Конечно, Лемке приехал сюда с ведома Бертгольда и, возможно, будет выполнять при нём те же функции, что Миллер.

Генрих ещё раз перечитал письмо, полученное вчера от Бертгольда, Вернее, строчки, касавшиеся нового начальника службы СС: «Виделся ли ты уже с Лемке? По моему, он неплохой товарищ. Тебе стоит с ним подружиться… Узнав, что ты в Кастель ла Фонте, он остался очень доволен».

Очень доволен! А в то же время до сих пор не пришёл с визитом, как полагалось бы! Что ж, Генрих тоже не пойдёт первый! Надо держать себя так, чтобы Лемке заискивал перед ним. Вспомнив о том, как его допрашивали в Бонвиле, Генрих улыбнулся. Тогда он интуитивно нашёл правильную линию поведения с этим высокомерным гестаповцем. На дерзость отвечать ещё большей дерзостью, на тщеславие ещё большим тщеславием.

Генерал Эверс в отъезде, сегодня можно не идти в штаб. Но бедный Лютц, верно, волнуется. И Матини тоже. Надо им позвонить, успокоить. Но что он может сказать? А если Лидия не успела предупредить гарибальдийцев? Она обещала скоро вернуться. Возможно, у неё есть связи здесь, в городке. Остаётся одно – ждать!

Минуты ожидания тянулись нестерпимо долго. Генрих не решался спросить Курта, вернулась ли Лидия. Очевидно, нет! Курт волнуется, всё валится у него из рук, он никак не накроет стол к обеду. Генрих внимательно штудирует книгу по ихтиологии и делает вид, что не замечает попыток Курта завязать разговор.

Когда стемнело, Генрих не выдержал и позвонил Лютцу. «Да, всё хорошо, можно спать спокойно, завтра утром всё расскажу»

Мария-Луиза уже давно вернулась с прогулки. Она играет на пианино. Звуки бравурного марша громко раздаются в пустых комнатах замка. Очевидно, графиня в прекрасном настроении. Надо зайти к ней. Узнать, чем закончился разговор с Софьей.

Вечер Генрих провёл на половине Марии-Луизы, в компании Штенгеля, графа Рамони и самой хозяйки. Лидии не было видно. Графиня сама разливала чай.

– Представьте себе, моя горничная вдруг исчезла, у неё кто-то заболел, и она отпросилась у графа на целый день, жаловалась Мария-Луиза.

Значит, Лидия ещё не вернулась. Теперь она не вернётся до утра: после девяти начинается комендантский час. Можно идти к себе и ложиться.

Графиня не пыталась задержать Генриха. Но когда он подошёл к ней, она тихонько шепнула.

– В воскресенье мы с вами и вашим приятелем обедаем у Лерро!

Целый день Генрих был в нервном напряжении, сильно устал и с радостью думал о сне. Сейчас он ляжет, уснёт, и все тревоги отодвинутся до утра. Но они обступили его ещё плотнее, едва он разделся и вытянулся на кровати.