И один в поле воин

Кубис буквально менялся на глазах у тех, кто его знал. У него никогда не было ни пфеннига за душой, не то что недвижимого имущества, и теперь в нем вдруг проснулись алчность собственника, корыстолюбие. Он стал меньше пить вначале из соображения экономии, а затем проникшись сознанием своего нового положения в обществе. И хоть не мог отказаться от морфия, но старался уменьшить ежедневные дозы, даже советовался по этому поводу с Матини. Желая упорядочить свои дела, Кубис забрал у Генриха многочисленные расписки и вместо них выдал одну, причем пометил в ней и окончательный срок погашения долга - 1 января 1945 года. В газетах его теперь больше всего интересовали не военные сводки, а колебания валютных бюллетеней, цены иа шерсть, мясо, фрукты. Если раньше Кубис хотел пышно отпраздновать свадьбу - пригласить чуть ли не всех офицеров штаба, то теперь он настаивал на очень ограниченном количестве гостей.

- Кубис, вы становитесь скупым, - заметил как-то Генрих.

- Я убедился, что щедрость - сестра бедности. Если денег мало - их не ценишь. Если есть капитал - его хочется увеличить.

Софья была в восторге от того, как разумно планирует их жизнь Пауль, как осторожен он в тратах, как умеет угадывать ее желания с полуслова. Вообще между нею и женихом установилось такое взаимопонимание, которое бывает порукой счастливых браков. Кубис, сам того не замечая, медленно менял свое отношение к Софье. Он уже не относился к ней как к ненужному и обременительному довеску. Ведь она не требовала от него пылкой любви, была ласкова, ровна в обращении, хорошая хозяйка. Она вполне разделяла мнение, что сейчас не время для пышной свадьбы, да и вообще всякая парадность ни к чему: лучше деньги, ассигнованные на это отцом, потратить на различные хозяйственные усовершенствования.

Итак, гостей на свадьбе было мало. Софья пригласила свою кузину из Пармо, Штенгеля и графиню. Пауль - генерала Эверса, Генриха, Лютца и Лемке.

Кубис получил отпуск на три дня, и молодожены тотчас же после обеда должны были выехать в Пармо, к Софьиной тетке, наследницей которой нежная племянница вскоре собиралась стать.

Но все произошло не так, как планировали.

Когда все уселись за свадебный стол и генерал Эверс, на правах старшего, провозгласил первый тост, совершенно неожиданно появился курьер из штаба дивизии.

- Разрешите вручить, герр генерал, личную телеграмму.

Эверс стремительно поднялся и нетерпеливо выхватил телеграмму из рук курьера. Пробежав ее одним взглядом, генерал мгновенье стоял совершенно неподвижно и вдруг покачнулся. Лютц, сидевший рядом, едва успел подхватить и поддержать генерала за плечи.

- Прикажете послать за врачом? - взволнованно опросил он.

- Не надо. Сейчас все пройдет...- чужим голосом ответил генерал и обвел всех присутствующих долгим взглядом, задержав его на Лемке. - Выйду на балкон, и все пройдет...

- Я вынесу вам стул, - предложил Лютц.

- Не надо,- раздраженно бросил Эверс.

Выйдя на балкон, генерал плотно прикрыл дверь.

- Верно, семейные неприятности, - прошептала графиня. - Возможно, что-то с женой... Откуда телеграмма, вы не обратили внимания?

- Из Берлина,- ответил курьер - Простите, что я принес ее сюда, но телеграмма срочная, и я считал...

- А жена у него и Дрездене, - не слушая объяснений, проговорила графиня.

- Возможно...- начал было Лютц.

На балконе прозвучал выстрел.

Все бросились к балконной двери.

Эверс лежал на полу, широко раскинув руки. Из виска тоненькой стрункой сочилась кровь.

Первым опомнился Лютц. Склонившись над генералом, он разжал пальцы, стиснутые в кулак, и осторожно вынул телеграмму.

Через его плечо Генрих прочел:

"Немедленно выезжай на курорт", подписи не было.

Бледный как полотно Лютц стал на колени и приложил ухо к груди своего начальника. Сердце генерала Эверса не билось.

- Что это значит?- Лемке пытливо взглянул на Генриха.

- Пока это значит лишь одно - все мы должны быть на своих местах. Итак - Генрих поклонился Софье, которая дрожала, словно в лихорадке, вцепившись руками в плечо Кубиса - Пауль, ты оставайся возле жены, успокой ее, а мы пошли.

- До прихода врача и начальника штаба - ничего не трогать, - приказал Лемке - Я тоже сейчас вернусь.

Офицеры вышли. Лемке тотчас свернул к штабу СС, Генрих и Лютц остались вдвоем.

- Что ты об этом думаешь, Генрих?

- Ничего хорошего это не сулит. Мне кажется... Погоди. Куда это бежит дежурный штаба?

От двери штаба навстречу им действительно бежал дежурный, дрожащими руками застегивая на ходу мундир.

- Герр гауптман, герр гауптман! - дежурный остановился, переводя дыхание, губы его дрожали - Оберст Кунст застрелился у себя в кабинете.

- Он получил телеграмму из Берлина?- спросил Генрих.

- За пять минут до выстрела.

- Ему советовали поехать на курорт?

- Так точно! И даже немедленно!

- Сейчас же позвоните Лемке. Он у себя. До его приезда - в кабинет никого не пускайте.

Дежурный побежал обратно в штаб. За ним медленно поднялись на второй этаж Лютц и Генрих.

- Ну а теперь что ты скажешь?

- Я настолько ничего не понимаю, что мне кажется, будто я вижу все это во сне.- Вид у Лютца был ошеломленный.