И один в поле воин

Фельдфебель открыл заднюю дверку и, отбросив среднее сидение, жестом указал на них Генриху и Курту. Фельдфебель и унтер уселись на задних местах. Автоматы они держали в руках.

"Похоже на арест. А не совершил ли я ошибку, согласившись ехать на допрос? Но уже все равно поздно. Придется там решать, как быть. А Курта жаль, пропадет парень ни за что".

Мысли, одна быстрее другой, возникали в голове. Страха не было. Была собранность и такое же напряжение, как вчера, когда он, стоя у буфета в ресторане и глядя на часы, высчитывал секунды.

Дорога к следователю гестапо не заняла и пяти минут, а Генриху казалось, что ехали очень долго.

У двери кабинета следователя стоял часовой с автоматом, Курт хотел идти за Генрихом, но часовой задержал его.

Генрих пошел один. В дверях он остановился и быстрым взглядом окинул просторный, хорошо обставленный кабинет. "Отсюда не убежишь". Железные решетки на окнах, плотно обитые двери.

За большим письменным столом в низком кресле сидел следователь майор Лемке. Эту фамилию Генрих успел прочитать на дверях. Майор молча, не здороваясь, указал на кресло напротив себя. Генрих сел. С минуту он и Лемке молча глядели друг на друга. Генрих даже с любопытством, ибо лицо Лемке нельзя было забыть: узкое, длинное, оно неожиданно заканчивалось тонким ртом. Подбородка не было. Вместо него шел срез, переходящий в шею, Огромный кадык то поднимался до самого, казалось, рта, то вновь падал за высокий воротник коричневой рубашки. Майор курил дешевую сигару и постукивал пальцами по столу. На одном из пальцев тускло поблескивал серебряный перстень с черепом, на другом - большой золотой, обручальный. "И нашлась же такая, что вышла замуж за это чудище!" - мелькнуло в голове. Генрих улыбнулся, ему вдруг стало весело.

- Разрешите закурить? - небрежно спросил он следователя.

Тот молча пододвинул коробку с сигарами.

- Я хотел бы закурить свои - Генрих сделал движение, чтобы засунуть руку в карман брюк, но тотчас грозно прозвучало:

- Назад!

Лемке стоял у стола и внимательно вглядывался в глубь кабинета. Генрих оглянулся. Огромный дог, оскалив зубы, глядел на него настороженным взглядом.

- Если этот пес будет в кабинете, я не отвечу ни на один ваш вопрос! решительно заявил Генрих.

- Это почему же?

- Ненавижу собак всех пород.

Лемке нажал кнопку звонка.

- Убрать! - бросил он коротко.

Автоматчик вывел пса. Генрих вынул коробку гаванских сигар и не спеша закурил.

- Где вы берете гаванские сигары? - спокойно спросил Лемке.

- Надеюсь, вы разбудили меня среди ночи и в сопровождении двух автоматчиков привезли сюда не для того, чтобы узнать адрес моего поставщика?

Левая щека майора задрожала.

- Вам известно, что произошло в ресторане "Савойя"?

- Не только известно. Я собственными глазами видел последствия взрыва, но я сразу же ушел...

- Почему?

- Мне было неприятно смотреть на пролитую кровь.

Лицо Лемке перекосила презрительная усмешка.

- Герр обер-лейтенант все время воюет в тылу, и вид крови...

Генрих зло прервал его:

- За свою короткую жизнь, герр майор, я видел крови гораздо больше, чем вы. Уверяю вас...

"А стоит ли разговаривать с ним так резко?" Отвернувшись, Генрих уже другим тоном прибавил...

- Но это была кровь врагов, а тут наша...

- В этом городе вы в командировке?

- Да.

- Сколько дней?

- Сегодня восьмой.

- С какого дня вы обедаете в "Савойя"?

- Со второго.

- Кто вам его рекомендовал?

- Я послал своего денщика разузнать, где есть хороший ресторан, и кто-то порекомендовал ему "Савойя", - вспомнил Генрих.

- Проверьте! - спокойно бросил Лемке.

Гольдринг удивленно взглянул на него.

Но слово "проверьте", как оказалось, было обращено не к нему, а к лейтенанту, который вышел из-за портьеры и исчез за дверью.

"Поражает неожиданностями. Ну что ж, буду ждать дальнейших!" - подумал Генрих и улыбнулся. Лемке не сводил с него глаз.

- В котором часу вы обедаете?

- Всегда в час.

- А заканчиваете?

- Когда как, в зависимости от аппетита и количества блюд.

- В котором часу вы покинули ресторан вчера?

- Не помню.

- Где вы были во время взрыва?

- В нескольких шагах от выходной двери. Я шел домой.

- Через сколько минут после двух произошел взрыв?

- Не знаю, я не смотрел на часы, но когда я пришел в гостиницу - было без пяти три.

- А не кажется ли вам, Гольдринг...

- Герр фон Гольдринг, - поправил его Генрих.

Лемке рванулся с кресла, словно хотел подняться. Глаза его, маленькие, злые, впились в Генриха. Тот, не скрывая презрения, глядел на Лемке.

"А может, хватит игры? Придется ограничиться майором и первыми двумя или тремя, которые бросятся на помощь. Две пули надо оставить для себя. Запас не помешает. Нет, подожду еще".

Генрих положил на пепельницу недокуренную сигару и вынул из кармана новую.

"Пусть знает, что я часто опускаю руку в карман".

- Герр обер-лейтенант, кажется, нервничает? - в голосе Лемке слышится уже не ирония, а нескрываемая издевка.

- Не нервничаю, а злюсь! - поправил Генрих.

- А не кажется ли вам странным, что офицер, немецкий офиер, прибыв на место взрыва, не взглянул на часы, хотя наверняка знал, что это немаловажная деталь.