И один в тайге воин

– Этого не может быть! Их же считают все утерянными!

В руках у неё была фигурка оленя из мамонтовой кости. Рассматривая её, Дарья словно видела живого оленя. Даже мускулы под шкурой было заметно.

– Ну, кто-то, может, и утерял. А мы вот храним. Правнуки очень любят ими играть, – тепло улыбнулся граф.

– Ты их опять всех в стойбище отправил? – негромко спросил Григорий. – Очередной курс молодого бойца. Километраж по тайге накручивают?

– Мы все через это прошли и хуже не стали. Не нами заведено, не нам и отменять, – сурово отрезал Михаил Михайлович.

– Можете считать меня меркантильной, но содержимое этого шкафа может сделать любого из вас миллионером, – очнувшись, высказалась Дарья.

– Уймись, девочка. Мы и так миллионеры, – рассмеялся граф. – И всё благодаря ему, – он кивнул на портрет. – Когда в стране начались всяческие революционные выступления, он просто вывез всю семью сюда и принялся строить вот этот дом. Можешь мне не верить, но ему всё племя хантов помогало. А убедившись, что семье ничего не угрожает, он отправился обратно в станицу и с пятью пластунами ушёл за кордон.

Два месяца диверсионных рейдов, и очень скоро любая активность иностранных агентов влияния закончилась. От слова совсем. Данные, предоставленные им контрразведке, позволили охранке быстро выявить всех смутьянов и подавить выступления. И это не мои фантазии. Этот факт был признан самим императором. Кстати, именно тогда отец и смог представить свой пулемёт на суд его величества.

– Я этого не знала, – удивлённо тряхнула гривой Дарья.

– Об этом стараются не особо вспоминать. Ведь усиление вооружения нашей армии в то время позволило выиграть мировую войну, а после раскатать здесь китайцев.

– Похоже, мне не помешает перечитать курс отечественной истории, – хмыкнула Дарья.

– Это в свободное время. Ты лучше скажи, детей хочешь? – неожиданно спросил граф.

– Дед! – возмущённо вскинулся Григорий.

– Я уже прадед, – рыкнул тот в ответ. – Сиди молча. Ты свой норов уже показал раз. До сих пор расплеваться не можем. Так что скажешь? Хочешь семью нормальную? – повернулся старик к девушке.

– Хочу, – собрав волю в кулак и дерзко вскинув голову, заявила Дарья. – Давно хочу.

– За балбеса этого пойдёшь?

Григорий покрылся красными пятнами от возмущения, но спорить не решился, понимая, что в противном случае услышит от деда и не такое.

– За внука вашего пойду, – всё так же дерзко ответила девушка. – Но с одним условием.

– Ну-ка, озвучь, – усмехнувшись, потребовал граф.

– Вы с сегодняшнего дня перестанете называть его балбесом. Хотите, чтобы я мужа уважала, уважайте его сами.

– Справедливо, – чуть помолчав, кивнул старик. – Да только ты, девочка, забываешь, что я его не просто уважаю, а люблю всем сердцем. Потому и ругаю. Обидно, что офицер, подававший прекрасные надежды, был вынужден прозябать в заштатных гарнизонах и тянуть лямку там, где выживал один из пяти. Думаешь, просто это, жить и каждый день похоронки ждать? Да ещё и на самого младшего.

– А чего ж не вмешались? – растерянно спросила Дарья, разом растеряв свою дерзость. – Вы же живая легенда. Могли бы и поспособствовать внуку.

– Мог. И пытался. Да только родня у той шлюхи, жёнушки его бывшей, выше меня забралась. Только и получилось, что разошлись краями, когда открытым текстом пообещал: не оставят его в покое, лично начну их отстреливать из снайперки.

– Дед, это правда? – глухо спросил растерянный Григорий.

– А когда я тебе врал? – грозно уточнил старик. – Так что, девочка, договорились? – снова повернулся он к Дарье. – Могу родню на свадьбу собирать?

– Дед, ну не гони лошадей, – чуть не взвыл Григорий. – Дай нам самим разобраться.

– Да уж вы наразбираетесь, – фыркнул старик. – А вообще, что тебе не нравится? Красивая, сильная баба. Видно, что с характером. Так это и хорошо. Тебе же легче с таким тылом будет. Сама сказала, что детей хочет. И что не так?

– Ну не решаются такие дела таким образом, – снова занудил Гриша. – Сейчас ведь не начало века, когда родители сговорились, а детям только поклониться осталось. В конце концов, мы взрослые люди, офицеры, и можем сами свою судьбу решить.

– Образом, – проворчал граф, остывая. – И не образом, а канделябром. Я от тебя правнуков увидеть хочу. Не понимаешь? – спросил старик, заметив недоумённый взгляд внука. – Все братья твои и сёстры уже одарили. Только ты всё резину тянешь. А я ведь не вечный. Семьдесят пять в этом году.

– Да у тебя тех правнуков – рота спецназа нервно в сторонке курит. Стая малолетних головорезов, – бледно усмехнулся Григорий. – Их же уже сейчас запросто можно на ту сторону отправлять. Через неделю всё приграничье вымрет. Выучил.

– Что-то я не пойму, что тебя не устраивает, – буркнул граф, лукаво подмигивая Дарье. – То, что я тебя женить хочу, или то, что я своих детей учу тому, чему ни в одной армии не научат? Ты уж определись.

– Теперь я понимаю, почему с тобой никто спорить не рискует, – проворчал Гриша, сдаваясь. – Ты же любого можешь ниже плинтуса опустить. И не только морально, но и физически.