И одной любви достаточно (СИ)

— Помнишь медвежат? Я люблю тебя навеки. То, что ты сейчас сказала больно резануло у меня по сердцу. Разлюбил? Тебя? Да пусть у меня язык отсохнет, если я когда-нибудь скажу, что не люблю тебя! К чёрту вся эта слава и известность! Ты думаешь она мне нужна? Ты думаешь, что я мечтал о ней, когда меня доставали из воды? Ни хрена подобного! Я думал лишь о тебе. О том, чтобы я вновь увидел тебя, чтобы вновь взять твою ладошку и заключить тебя в свои объятия. Я отстранился? Это лишь потому, что я плохо себя чувствую. И…, — замялся я, — я не хотел, чтобы ты видела мен больным. Слабым. Просто я сейчас не в том состоянии, чтобы веселиться, радоваться, смеяться. Любить. Маш, не пойми меня неправильно, но тебе этого не понять. И я надеюсь, что никогда не поймёшь. Маш, я думал, что умру. У меня слабое сердце, руки и ноги свело, и я начал погружаться под воду. Я считал, что это конец. Такой глупый конец недолгой, но яркой из-за тебя жизни. Я тонул, и жалел о том, что не встретил тебя раньше. Я не испугался, нет. Это был ни страх, ни боязнь. А самый настоящий ужас. Ужас перед лицом смерти. Трансцендентный ужас перед Ничто, так сказать. Но я выжил. Однако мне действительно нужно восстановиться, и не только физически.

— Боже, какая же я дура! Я же ведь даже стала ревновать тебя, — начала корить себя Маша и заплакала.

— Маш, никакая ты не дура, — сказал я и обнял девушку, — просто ты очень сильно меня любишь. Очень сильно тебя люблю я, но в силу опыта, возраста и характера, я более сдержан. У тебя же душа и сердце открыты нараспашку. И ты любишь всем своим… Эм, подожди, сейчас слово подберу. Во, точно. Всем своим нутром, всеми фибрами души, всей своей сущностью.

— Ахах, а что такое нутро и фибры? — спросила Маша, подняв на меня заплаканное личико.

— Да я сам точно не знаю. Просто звучит высокопарно и романтично, — смеясь сказал я.

— Вас этому в университете учат, да? Заставляют запоминать заумные словечки без их значения?

— Так, я не понял, тебе про трансцендентость рассказать? Или о категорическом императиве Канта? Или о рессентименте Ницше?

— Это что ещё за марсианский язык? — смеясь говорила Маша.

— О, вижу тебе это интересно. Ну что, с кого начнём экскурс в философию? Как всегда, с Сократа?

— Нет, пожалуйста, нет. Я же сейчас сбегу!

— Сбежишь? От меня?

— Не от тебя, глупенький, а от твоих заумных речей. Я же и без них знаю, что ты у меня умный, — сказала Маша и потянулась ко мне.

— Вот же подлиза, — сказал я, дразня Машу и потянулся к ней, дабы наши губы слились в поцелуе.

— Эй, это же моя фраза, — наигранно возражала девушка.

— А ты думала только я могу подлизываться?

— Нет. Но я не против, если после наших комплиментов мы будем целоваться. Красавчик.

— Эй, ну это уже против всяких пра… — начал я возражать я, но мои губы оказались в плену у губ этой девушки, в которую я был без памяти влюблён.

— Что ты там говорил? Извини, из-за твоего восторженного мычания я ничего не поняла.

— Я говорил о том, что ты обворожительная девушка, — сказал я и вновь поцеловал Маша.

— Так, ну и кто тут главный подлиза?

— Разумеется я!

— Ахаха, рыцарь и принцесса, поцелуи при каждом комплименте. Что ещё уникального придумаем?

— Да ты подожди, не забегай наперёд. Надо сначала этим насладиться. Слушай, ты в этом платье просто божественно выглядишь, так что… Что? — недоумевал я, почему Маша так на меня посмотрела.

— Комплимент, — игриво сказала девушка.

— Да ты подожди, я ведь даже не про это…

— Поздно, — сказала Маша и поцеловала меня.

— Ты знаешь, что поцелуи очень эффективная тренировка? Они быстро сжигают калории. С тобой я пойду на поправкуточно раньше срока. Но я начал говорить не об этом. Так вот, ты в этом платье… Ладно, пропустим этот момент, а-то я никогда не дойду до сути, — сказал я, отчего Маша засмеялась. — Что?

— Нет, ничего, продолжай, — всё продолжала смеяться Маша.

— Нет, погоди, что такое?

— Да нет, просто это смешно, что нам придётся теперь исключать комплименты из наших слов, если мы хотим сказать что-то важное.

— Так, стоп. Значит ты всё-таки серьёзно? Ну о том, что при каждом комплименте мы будем целоваться?

— Не совсем.

— Фух, ну ладно. Я-то не особо против, но это может мешать в определённых ситуациях.

— Не совсем в другом плане. Если мы говорим комплименты, то целуемся, а если просто подумали друг о друге что-то хорошее, то обнимаемся.

— Что? Я как-то суть не уловил.

— Вроде бы умный, а сейчас тупишь. Ну вот смотри, я занимаюсь своими делами, и тут подумала о том, как мне с тобой повезло, — сказала Маша и обняла меня. — Понятно?

— Эм, да, вроде бы понятно.

— Отлично, я не сомневалась в тебе. Тогда с сегодня действует такое правило: комплимент — поцелуй, хорошая мысль — обнимашки. О чём ты там всё хотел сказать? Что-то о том, что в этом платье я божественно выгляжу.

— Да, точно. В этом платье ты просто божественна… Эх, правило верно? А знаешь, я и не против, — сказал я и поцеловал Машу. — Но как часто ты будешь ставить мне такие ловушки?

— А это мы посмотрим.

— Ну, хорошо. Так вот, ты в этом платье, и я просто не могу отпустить тебя без танца.