И охотник вернулся с холмов

В кухне был низкий сводчатый потолок, древний ободранный буфет, когда-то расписанный голубыми цветами. По стенам толстые деревянные полки, на них всякие горшки, корзинки, кружки и бутылки. Такой и должна быть кухня у кузнеца. Стол, правда, покрыт клеенкой в синюю клетку, но на подоконнике два высоких кованых подсвечника, и в них толстые оплавленные свечи. Небольшой угловой камин. Огонь почти погас, но язычки пламени все еще пробегали по рассыпающемуся мареву углей.

Бармаглот задрал голову, не мог оторвать взгляд от сводчатого потолка. Сел на табуретку не глядя и чуть не промахнулся. Мы заржали, но он только отмахнулся от нас.

– Интересно, такой эффект закопченности, это само происходит или его как-то добиваются? – спросил он.

– Думаю, само, – предположил Стивен.

Я только налил в чайник воду, как вошел кузнец. Сначала мне показалось, что он несет перед собой ребенка, завернутого в брезент, а потом понял, что нет, это не ребенок.

– Разбирайте, – коротко сказал он, раскрыв сверток на столе. – Король, я в работе опирался на твой рисунок, но сам понимаешь, этого мало. За образец взял тот, что в музее, в Глазго, я тебе о нем говорил – по времени совпадает. Добрый меч. Послужит тебе верой и правдой. И, кстати, картинка твоя мне понравилась.

– Мистер Да-и-Нет, номер десять по Окшотту[18], – продолжал кузнец. – Реплика[19] известного меча с инкрустацией… Рукоять я сделал самую простую. Можешь переделать ее потом по своему вкусу. Инкрустацию я не стал повторять. Не стоит лишать оружие индивидуальности, верно?

– Пожалуй, – тихо проговорил Стивен. Он взгляда не мог оторвать от меча.

– Разбирайтесь тут, а я пока кофе сварю для себя и Короля.

Кузнец вынул из буфета большой медный кофейник с обгоревшей деревянной ручкой и, тихо насвистывая, принялся кухарить.

Я провел рукой по зеркальной стали, она нагрелась и подернулась туманом под моей ладонью. Широкая дола, чуть изогнутая крестовина. Яблоко[20] в форме диска. Рукоять, обтянутая кожей, удобно ложилась в ладонь. У меня слегка перехватило горло. Ну да, мы, реконы, все пафосные дурни. Но дело не в этом. Передо мной на краю стола, вытянувшись во всю свою длину и отражая свет лампы – девяносто сантиметров чистой стали, – лежал Ласар Гиал.

– Нравится? – хрипловато спросил кузнец, расставляя чашки на столе.

– Не то слово, – отозвался Стивен. – Клевый дрын!

Мы старались говорить о всякой ерунде – о погоде, об одноклубниках, – но у меня в голове был только Ласар Гиал. Идеально сбалансированный – к этому времени я подержал в руках немало мечей и хорошо знал, насколько отличается настоящее годное оружие от поддельного. В принципе, примерно так же, как отличается живой человек от собственного гипсового бюста. Питер действительно мастер своего дела. Вот она, строгая абсолютная красота оптимально функциональной вещи, готовой выполнить свое предназначение.

– Эй, Король, ты уставился на него как на девушку, которую хочешь вот прямо сейчас! – выкрикнул Стивен смеясь.

Я тоже рассмеялся. Мне было неловко. Я знал, что веду себя как простак и нуб, который наконец заполучил то, о чем год мечтал. Впрочем, нет, не год. Я о нем с детства мечтал, с тех пор как дед мне впервые рассказал про него, но год назад я понял, что есть шанс вернуть его к жизни. Шуточки Стивена были вообще не к месту. Никому я не сумел бы объяснить, что означает для меня Ласар Гиал. Что значит держать его в руке, чувствовать тяжесть его клинка.

– Очарование обнаженной стали, – усмехнулся кузнец. – Хороший меч – это не просто вещь. Это больше, чем девушка, которую ты пожелал вот прямо сейчас. Может показаться, что в этой стальной полосе физики больше, чем лирики. Но на самом деле это великая песня, спетая особым языком. Своего рода сплав поэзии и ремесла. Металл – живая штука. Не знаю, понятно ли я говорю.

– Понятно, – вежливо кивнул Стивен.

Мы допили кофе, доели печенье и стали собираться. Кузнец выдал нам пупырчатую пленку и по куску клеенки, чтобы завернуть клинки. Я подумал, что зря не заехал домой, не взял из чулана тот старый брезентовый чехол от весел. Ласар Гиал в нем отлично поместился бы.

Питер вышел на крыльцо проводить нас. Дождь по-прежнему лил. На дворе заметно стемнело. Еще не полная темнота, но уже довольно густые сумерки. Стивен отправился заводить машину, а мы еще постояли на крыльце. Кузнец достал пачку сигарет, и они с Бармаглотом закурили.

– С ножнами могу помочь, – предложил кузнец, глядя на меня.

– У меня денег нет пока.

– Деньги можно потом. Я не обеднею. Такой клинок должен лежать в достойных ножнах.

– Спасибо! После каникул. В декабре меня просили помочь с собеседованиями для абитуриентов, а после я сразу уезжаю к деду, в Стерлинг.

– Вернешься – приходи обязательно, – кивнул Питер. – Я тебя научу кое-чему. Сам сделаешь оковку для устья и наконечник. И у меня есть подходящая ясеневая доска для чехла. Я тебе помогу.