И Он пришел

— Мое письмо адресовано отцу. Он работает в департаменте здравоохранения. Последние годы часто появляется птичий грипп. Отец говорил, боимся, что занесет нам эту заразу какая-нибудь стая птиц. У нас еще много, несколько сотен тысяч людей с генетическими нарушениями, вроде меня. Помните, о чем речь? Есть опасение, что в организмах таких людей и может произойти опасное изменение вируса птичьего гриппа. Такое, что ничем не возьмешь. Я на эту тему много думал и кое-что придумал. Только вы не смейтесь! Если сделать много — несколько тысяч штук — маленьких летающих шприцев, то можно вакцинировать практически каждую стаю перелетных птиц. Я назвал эти штуки «Шмель». Стая этих «шмелей» должна впрыскивать небольшими дозами вакцину всем птицам стаи без разбору. В результате можно уверенно обеспечить нужную дозу каждой птице.

Китаец сказал:

— У нас тоже люди работают над этой проблемой, но такого я еще не слышал. А ты что, на каждого маленького «шмеля» ставишь насос, чтобы впрыснуть лекарство?

— Нет, — гордо сказал Японец, прищурив острые умные глаза. — Я использую силу инерции. Поршень шприца массивный. Скорость «шмеля» такая, что при попадании в объект поршень по инерции продолжает двигаться. Ну и впрыскивает ровно столько, сколько нужно. Как только «шмель» ощущает, что поршень остановился, — резко дается задний ход. И все по новой, пока не опорожнится весь шприц. Я с собой привез сюда пару опытных образцов — думал, похвастаюсь на нашей олимпиаде. Хотите — могу хоть сейчас поднять их в воздух и впрыснуть кому чего нужно. Только подставляйте мягкое место!

Все дружно засмеялись. Только Еврей вдруг сказал серьезно:

— Ты, парень, не спеши. Может быть, и поднимем, и чего-нибудь кому-нибудь впрыснем.

Японец продолжил:

— Напишите, что чертежи и описание — на домашнем компе, папка «Шмель».

Малаец, коротко стриженный смуглый парень, весело сказал:

— У меня, вообще-то, нет ничего особенного, что я могу передать родным и близким. Они обо мне все знают. Знают даже, что я для младших братьев книжку умных мыслей собираю, от себя кое-что туда тоже пишу. Знают, где найти копию.

Они только диагноз мой настоящий не знают. Не принято у нас такое сообщать даже близким родственникам. Поэтому мои родные думают, что вот у меня в детстве ступни ног отнялись и на этом все остановилось. А у меня на самом деле такая дрянь, которая ползет снизу до самого верха. Давно по мне ползет, с самого детства. Уже почти по пояс дошло. Говорят, я успел сам немного походить своими ногами, но, честное слово, не помню. Я сам по своим ощущениям вычислил, что это за болезнь, весь интернет перерыл. Название у болезни — рассеянный склероз. На ногах это не остановится. Так и должно было потихонечку у меня снизу вверх все отключаться, пока не остались бы одни мозги. И еще хочу, чтобы мои родные узнали правду о том, как мы здесь встретили эту беду. Напишите, что мы не плачем и не колотимся в истерике, а ведем себя как мужчины. И умирать будем как мужчины. А если сможем бороться — то поборемся!

После недолгой паузы, когда опять затихло шелестение клавиш, заговорил Турок:

— У меня письмо для мамы. Папа у меня сильный, а мама — она мама… Я надеюсь, ей будет немного легче, если она узнает, что этот Феликс ненамного ускорил мою смерть. Я полтора года назад «хакнул» сервер лаборатории, в которой все данные моих анализов и все медицинские заключения. Болезнь смертельная, лечить не умеют, почки исчезают на глазах. Я никогда таким оплывшим не был, а теперь отеки вообще не сходят. Возят меня постоянно на очистку крови, но толку все меньше. Моча не идет правильным путем, вывели мочеприемник, вот на животе у меня болтается. Как только содержание всякой дряни в крови перевалит за критический уровень — тихо уйду.

Ну так я уже скоро год как подменяю там данные анализов, изображаю, что у меня еще есть почти два года. На самом деле должен был протянуть еще от силы пару месяцев. Меня и сюда бы никто не пустил, если бы знали реальные анализы. А мне так хотелось напоследок поехать в путешествие!

Напишите, пусть мама знает, что я не хотел ее огорчать и думал уйти незаметно и достойно. И чтобы и она, и все мои родные знали: пока я последний раз ножкой не дрыгну — буду улыбаться…

В шелесте летающих по клавишам пальцев были слышны посапывания. Кто-то не удержал наворачивающиеся слезы. Из открытой двери кухни доносилось тихое бормотание, как будто человек говорил сам с собой.

Глава 19

Среда. Россия, Москва

Черная мощная иномарка стартовала от главного входа Московского института теплотехники с визгом резины, жестко и стремительно. За рулем был Генерал, зам по безопасности — рядом, водитель — сзади.

На старте Генерал скомандовал:

— Всем пристегнуться!

Через пару минут стало понятно, что это стоило сделать. Генерал вел машину на предельной скорости, пересекая линии разметки и срезая повороты. Вождение напоминало репортажи с шоссейных гонок. Спустя несколько минут, когда спутники Генерала начали приходить в себя, зам осторожно спросил:

— Генерал, откуда такая школа езды?