И Он пришел

Их ждали. Муса, легко управляясь одной рукой (вторая по-прежнему была на перевязи), запустил автобус во двор. Там стояла машина кардинала. Во дворе не было специального ночного освещения. Только большие окна дома, восходящая луна да яркие звезды освещали двор.

Донна Исабель, красивая, помолодевшая и какая-то загадочная, встречала гостей и распределяла по помещениям. Она сразу выбрала пары постарше и направила в спальные комнаты и кабинет хозяйского дома на втором этаже. Всем остальным были подготовлены места в доме, где жила прислуга. Там места было много: несколько комнат уже давно пустовали после сокращения штата лаборатории.

Когда Илья в числе последних вышел из автобуса, донна Исабель легкой походкой приблизилась к нему и сделала элегантный реверанс.

— Здравствуйте! А вы, наверное, жена господина Ильи?

— Здравствуйте. Наверное, — улыбнулась Стольская.

— Это точно моя жена, — сказал Илья.

— Слава Богу! — перекрестилась донна Исабель и тихим счастливым голосом прошептала для них двоих: — Уже десять! Десять мальчиков родились. Они все там, внизу. Пока все не родятся, они не выйдут. Ждут, переживают. Такие хорошие ребята! У меня тут семейная пара знакомая в соседнем городке магазинчик держит, так я попросила их привезти сюда всякой одежды ребятам на выбор. Я туда тоже не спускаюсь, здесь жду. Пусть не мои дети будут, но живые. Вот уж полюбуюсь, как они к своим мамам побегут… — И она вытерла слезы. Радость и грусть были в ее глазах одновременно.

В этот момент сотрудницы Ватикана со скромными чемоданчиками в руках деловито подошли к ним.

— Добрый вечер! Мы — выездной паспортный отдел Ватикана. Кардинал сказал, что принято решение обеспечить гражданством Ватикана несколько человек. У нас есть список. Они каким-то образом утратили паспорта. Мы должны их сфотографировать и оформить новые паспорта на основе показаний свидетелей. В своих посольствах они получат визы к себе на родину, а потом у себя в странах обретут, если захотят, обычные паспорта.

Илья переглянулся с Наталией, дивясь продуманности действий кардинала. Донна Исабель подняла указательный палец со словами:

— Это точно будущий папа, поверьте, — и повела паспортисток ко входу в лабораторию.

В это время в лаборатории открыл глаза последний, двенадцатый «близнец». Медбрат уходил в Риме очень тяжело, он был на самом деле отравлен сильнее всех. Ведь он получил противоядие от первого отравляющего вещества не сразу, а с небольшим опозданием. И стоял он к разбитым пробиркам с летучими ядами ближе всех. Но он твердо решил, что будет уходить последним. Если его Бог простит — он успеет уйти, если нет — умрет до этого.

И вот теперь он приходил в себя, осознавая не столько это новое тело, как свое прощение. И от этого чувства он радостно улыбнулся раньше, чем открыл глаза.

— Ну, привет! — сказал весело неутомимый доктор Бирман. — Держи зеркало, привыкай. И давай готовься вставать потихонечку. Родные, небось, заждались.

— Меня некому ждать, — сказал так же весело медбрат, разглядывая себя с интересом в зеркало, — я подкидыш. И возвращаться мне в Италию ни к чему. Или полиция меня за соучастие посадит, или друзья Феликса найдут.

— Так оставайся здесь, — сказал доктор, голос которого вдруг сел.

Он снял очки и стал их тщательно протирать.

— А здесь кому я нужен?

Доктор уже был осведомлен о медбрате и его роли в начале и конце теракта.

— Ну, ты ведь вроде медработник?

— Да, колледж и два года практики.

— А мне как раз бы помощник не помешал. Детей у меня уже не будет, а передать опыт хотел бы.

Медбрат одним движением сел, придерживая вокруг пояса простыню.

— Доктор, вы серьезно?! Сочту за честь работать с вами. Не мог и мечтать.

— А тебя не будет напрягать, что моя фамилия Бирман?

— Нет, не будет. А вас не будет напрягать, что я еще недавно был полный идиот?

— Не будет, — ответил доктор, и они от души рассмеялись.

Доктор показал, где можно подобрать одежду, и через пару минут медбрат присоединился ко всем остальным «близнецам». Им было проще — они знали, кто он, а ему еще предстояло научиться распознавать своих знакомых в новом облике. Неожиданно он понял, что для него это не составляет никакого труда.

Все размещались в комнате для наблюдений, было шумно и весело. Паспортистка отвела медбрата в сторонку, щелкнула фотоаппаратом, уточнила имя — он был в списке последним.

Кардинал облегченно вздохнул и поднялся на улицу.

Он нашел Иисуса за лабораторией. Тот глядел в небо. Кардинал негромко кашлянул.

— Я думал, что мне вот-вот предстоит покинуть Землю, — сказал тихо Иисус. — Я уже почти чувствовал себя лучом, летящим навстречу этой темной силе. Но что-то произошло. Не время, видимо… Хорошо. Все ребята пришли, так?

— Да.

— И суббота закончилась.

— Да. А вы знаете, как называется на русском языке день, который идет после субботы?

— Нет. В романских языках это день Солнца.

— А в русском — воскресенье…

За минуту до этого разговора действительно кое-что произошло. Первый пуск был сделан с американского ракетоносца. Он был дальше, хотя успел пройти Берингов пролив и стать в нужную позицию.