И опять Пожарский 2

Что ж, Михаил с отцом решили разрешить строить в Вершилово протестантский храм и священник был нужен. Почему бы и не родственник нового русского дворянина ван дер Бодля.

- Ты, пастер, езжай в Вершилово, и храм строй и службы справляй, только русских людей в свою веру не переманивай. А хочешь, чтоб паствы побольше было, зови мастеров да учёных из Европы. Если человек знающий, то пусть едет, примем, - глядя прямо в глаза улыбчивому монаху, сообщил Михаил.

Ван Бизе заверил его величество, что и не собирался кого-то переманивать в протестантство. Человек вправе верить в то, что считает правильным. Это в Европе католики всех хотят переделать по-своему. Именно поэтому война и началась.

- Добро, езжай к Пожарскому, - решил Михаил Фёдорович.

Следующим был мастер оружейник Ян ван Рейн. Мастер делал и мушкеты и пистоли. Ну, вот, обрадовался царь, и оружейника Пётр Дмитриевич к себе заманил. Умница. Ван Рейн перебирался сразу с женой и тремя сыновьями, двое из которых уже помогали отцу. С ним также приехала и семья его подмастерья.

- Каковы твои мушкеты будут, лучше ли испанских? - поинтересовался у оружейника царь.

- Очень многое зависит от железа, из которого делают ствол. Испанцы делают из металла, производимого в Толедо. Это лучшее железо в мире, разве что шведское может и с ним сравниться, - честно ответил голландец.

Царю это понравилось. Мастер не хвастал.

- Купим свейского железа, чай их купцов в Новгороде, да Пскове полно. Зерно наше скупают, да меха. Пусть за меха-то с пшеничкой железо и поставят, - Михаил кивнул дьяку, чтобы тот этот вопрос обдумал.

Четвёртым представился аптекарь из Антверпена Патрик Янсен. Этот тоже переезжал со всем семейством, женой двумя сыновьями и тремя дочерями, все они ещё были маленькие, старшей дочери едва минуло тринадцать. Михаил приказал дьяку Фёдору показать аптекарю книгу ван Бодля на латинском языке и переключился на следующего посетителя. Им оказался младший брат докторуса Йозеф Марк. Этот был алхимиком. Зачем Петруше алхимик, неужто золото собирается из свинца делать. Ну, да ладно, раз позвал, значит, есть и для алхимика у маркиза работа.

Последним представился пожилой немец Михаэль Мёстлин. Вот этот оказался зубром так зубром. Из перевода Бильса Михаил Фёдорович понял, что это учитель Кеплера, Галилея и Симона Майра, профессор Тюбингенского университета. Последним он представился потому, что не имел приглашения от маркиза Пожарского, а только читал его письма к Рубенсу и Кеплеру. Государь не удержался и приказал Борисову принести книги Кеплера "Оптика" и Майра "Астрономия" на латыни. Остальных "путешественников" царь отпустил, а тёзку пригласил отобедать с ним, а пока собирают на стол посмотреть книги. Профессор как уткнулся в новые книги, так и не смог оторваться, пока его дьяк под руки не проводил к столу.

- Это замечательные книги. Я читал многие книги этих астрономов, но эти на голову лучше. Их нужно немедленно отправить в Европу, - высказался учёный после обеда.

- Завтра вас на кораблях по рекам отправят в Вершилово, - сказал на прощанье Михаил, - А насчёт Европы я сомневаюсь. Ещё припрутся паписты наших людей сжигать. Пусть сначала эта Европа дорастёт до понимания, что вокруг чего вертится. Они там думают, поди, что Солнце встаёт только чтобы Ватикан освещать.

- Может вы и правы, Ваше Величество, могу я хотя бы пригласить в Вершилово Вильгельма Шиккарда, он тоже профессор Тюбингенского университета и в свете начавшихся войн ему сейчас небезопасно оставаться в Тюбингене. Это выдающийся учёный, он недавно изобрёл удивительную счётную машину.

- Учёным мы всегда рады, пусть едет, да и другим профессорам-то письма напиши, пусть едут к маркизу Пожарскому. Там войны и инквизиции точно нет, - усмехнулся Михаил.

Как вовремя ему Петруша книжки-то прислал.

Событие тридцать девятое

Василий Петрович Полуяров женился. Началось все, когда ему Замятий Симанов показал его вотчину в Жарской волости. В деревеньке было четыре двора. Как и все получившие тогда дворянство вершиловцы, Василий построил им на свои деньги дома с банями и хозяйственными пристройками, купил коров, лошадей и коз. В общем, всё как в Вершилово. Потом собрал крестьян и рассказал про обрезанные уши и холощение в случае лености и пития мёда. Так как с Полуяровым был страшный лях, и рассказы про отрезанное ухо у Фомы Андронова уже облетело ближайшие окрестности Вершилова, то народ новому господину поверил. Как тут не поверишь, коли лях так и зыркает глазищами, отыскивая в толпе, кому ухо обрезать али ещё чего.

Когда весной пришло время сеять, Василий раздал своим крестьянам перебранную рожь с пшеничкой и сам проследил, чтобы именно эти семена и посадили. А на следующий день к нему не свет ни заря пожаловала гостья. Женщина была не старая, но какая-то поблёкшая. Она повисла на Василии и просила того не губить её горемычную. Агроном еле-еле с помощью бабки Лукерьи, что вела его хозяйство, успокоил женщину раздел её и усадил в кресло. Женщина оказалось соседкой Полуярова, вдовой дворянина Истомина, Анной Игнатьевной.