И опять Пожарский 2

Расплавили стекло, и княжич сам набрал на отрезанный от мушкета ствол кусок стекольной массы. Первая ваза у него стекла с трубки, слишком медленно вращал. Пётр бился над скоростью вращения и силой дутья три дня, сожги десяток полуформ, и обожглось несколько добровольных помощника. Наконец стало получаться. Далеко до шедевра. Просто раздутый цилиндр с одним отрезанным дном. Пётр попробовал сделать ту же вазу из синего и красного стела. Эти смотрелись чуть лучше.

С салатницами тоже повозились, пока научились правильно обрезать. Освоив все премудрости сам, Пожарский стал учить двух парнишек из Арзамаса, что переманили у кузнецов. В Нижнем Новгороде уже и переманивать некого было. Все более-менее приличные мастера уже жили в Вершилово и были приставлены к делу.

Так до первого апреля и проводил все дни в стекольной мастерской. А второго апреля, наконец, был готов токарный станок. Оказалось, что зря делали. Про резцы Пётр совсем забыл.

Событие двадцать третье

Старший сын гончара Трофима Лукина, что сейчас главным был над гончарами в Вершилово, получил от княжича задание.

- Будешь ты, Андрейка, теперь у нас эксперименты с фарфором делать, - сказал Пётр Дмитриевич и рассказал пятнадцатилетнему Андрейке, что он от него хочет.

Нужно было экспериментатору придумывать новые фарфоровые изделия. Потом нужно рассказать о своей придумке одному из подмастерьев Рубенса и с его помощью изобразить это на бумаге. Потом показать рисунок самому Рубенсу, и если он чего подскажет, то исправить. После утверждения у голландца нужно было идти к отцу Андрейки Трофиму Лукину, чтобы гончары слепили несколько таких придумок.

Когда глиняные изделия подсохнут, их нужно будет обжечь и затем обточить снаружи на токарном станке. Это для того чтобы поверхность гладкая была. После всего этого мучения нужно сделать с помощью Силина гипсовую форму для отливки и заформовать несколько своих новинок. Если нормально разнимутся и удастся вытащить, то нести эти отливки на первый обжиг. Потом отдать Рубенсу и Прилукину по несколько экземпляров для нанесения рисунка. Потом снова обжиг, а затем ещё один для закрепления краски и увеличения прочности. И самое главное - показать княжичу.

Андрейка даже испугался. Он ещё отрок будет с такими людьми бок о бок работать.

- Не переживай, - успокоил младшего Лукина княжич, - Ты ведь меня на целый год старше.

Вот с тех пор уже два с лишним месяца, весь февраль и март, да уже и начало апреля Андрейка "творил". Первую придумку ему подсказал сам Пожарский. Большое, вытянутое блюдо под рыбу. Андрейка съездил на рынок и примерился к среднего размера рыбе. Блюдо получалось с полсажени длинною или, как сейчас заставлял княжич переучиваться - метр. С блюдом Лукин младший намучился. Как такое закрепить и обработать на токарном станке. Пришлось обращаться к создателю станка немцу Симону Стивену. Математик покачал головой, узнав о задаче, и через пару дней принёс Андрейке приспособление, с помощью которого можно было обработать дно с обеих сторон. Ну а стенки Андрейка с помощью отца вручную доделывал. Когда же первые десять блюд дошли до художников, потребовалось вмешательство княжича. Те не знали, что изображать на такой вещи и требовали совета у Пожарского. О чем они говорили, молодой гончар не слышал, но когда он ставил на обжиг блюда у него руки тряслись, такая на них была красота, не дай бог какое треснет. И одно всё-таки треснуло. Андрейка его не выбросил, склеил рыбьим клеем и домой забрал, на стенку повесил. Красота ведь.

Следующую придумку подсказал отец.

- Видел, какая ваза нарисована Рубенсом Петром Павловичем на картине, что у княжича в доме висит, вот такую только поменьше и сделай.

Андрейка пошёл к Рубенсу и объяснил с пятое на десятое свою новую придумку. Художник сослался на страшную занятость в расписывание его же Андрейкиных блюд и отправил к другому голландцу Сандерсу. Этот выслушал гончара и велел прийти через день. Ваза, что была изображена на рисунке ни капли не походила на ту, что видел Андрейка на картине.

- Ведь к чашке можно приделать ручки. Попробуй к вазе приделать цветы, - сказал ему на прощанье художник.

Лукин нашёл Силина, и они долго ломали голову, смогут ли. Решили попробовать. Гончары изготовили вазу. Андрейка обточил её на токарном станке и пошёл с рисунком и вазой к Фоме Андронову, чтобы он из дерева цветы вырезал. Фома почесал за отрезанным ухом и все вместе пошли к другому резчику - Щеглу.

- А что если цветы вырезать не гнутые, а прямые, а потом уже глиняные согнуть, - предложил мастер.

Долго ли коротко ли, но сделал Андрейка и эту вазу и отнёс на роспись самому Сандерсу. Художник выкрасил всю вазу в синий цвет, а прилепленные цветы в зелёный, кроме лепестков. Лепестки же на двух цветах стали красные и синие, а на одном остались как бы не покрашенные - белые. Андрейка три таких вазы на следующий день принёс подмастерьям Рубенса, и они их расписали по образцу, что Сандерс сделал. Когда вазы прошли второй обжиг, пришли смотреть все мастера и княжич тоже выкроил время от своего стекла.