И опять Пожарский 2

Повелось в обычае, что жених перед свадьбой посылал невесте в подарок шапку, пару сапог, ларец, в котором находились румяна, перстни, гребешок, мыло и зеркальце, а некоторые ещё принадлежности женских работ: ножницы, нитки, иглы, а вместе с ними лакомства, состоявшие в изюме и фигах, и розгу. Это было символическим знаком того, что если молодая жена будет прилежно работать, то её станут за это кормить сладостями и баловать, а иначе будут сечь розгами. От этого Пётр отвертеться не смог, но прислал, так уж прислал. Сам отправился к царю, а невесте отправил со стрельцами подарков на трёх возах. Всё чем Вершилово славилось отправил. Одного фарфора было столько, что можно Смоленск или Чернигов у ляхов выкупить. А шоколадные конфеты, которые на Руси пробовали только царь да родители его. Ну, не считая тех, кто их в Вершилово делал. И мыло было под стать в фарфоровой шкатулке с ароматом роз. Травницы почти весь свой запас лепестков шиповника от щедрот на это дело отсыпали.

День перед свадьбой начался для Марии и её подруг с похода в баню. Девушки сами истопили баню и для придания особой праздничности украсили её зелёными ветками. Дворовые провожали их с песнями, бубном и дудками. Родители благословили невесту иконой "напар". Процессию возглавляла крестная, которая "разметала дорожку" от нечисти. Главным здесь было расплетание косы невесты.

Радость от предстоящего замужества приходилось скрывать, и процесс сопровождался горестными песнями. По возвращении из бани мать невесты Марфа Васильевна попотчевала всех свежепомытых брагой и затем благословила невесту.

Но главным занятием для невесты и её подруг в этот вечер было нарядить бантиками и разноцветными бумажками маленькую ёлочку, а затем выгодно продать это произведение искусства жениху и его друзьям. Стоило это рукотворное чудо не только денег, но и угощения. Друзей у Петра не было и он заявился за "кустом" с двумя младшими братьями и Романом Петровичем Пожарским дальним родственником. Называлось это обоюдовыгодное торговое мероприятие "выкупать куст". Эта ёлочка являлась символом красоты невесты. Считалось, что красоту, а слово это обозначало девичью свободу, девушка теряла, выходя замуж. Жених должен был хранить ёлочку до следующего дня и поставить её на свадебный стол. "Красотой" служили и ленты. Во время девичника Мария "сдавала красоту" - раздавала подругам ленты, а те, в свою очередь, отрывали кисточки от любимой праздничной шали девушки и привязывали к своим украшениям - на счастье.

Пётр не пожадничал и здесь. Всем подругам невесты досталось по новенькому золотому червонцу, а самой Марии золотая корона с зелёным смарагдом. Корону Пётр украл у эльфов.

Рубенс, Прилукин и ван Дейк целый день трудились превращая в эскиз объяснения Петра. А Лукаш Донич, увидев рисунок, лишился речи на несколько минут.

- Можно мне потом начать делать такие короны для продажи в Европе, - закатив глаза, попросил чех.

- Да, пожалуйста. Условия известны. Только не надо продавать это в Москве до свадьбы, а то мне стыдно будет перед невестою, - Пётр ещё отойти не успел, а художники уже обложили ювелира и стали с ним о чём-то шептаться. Понятно у всех есть жёны и дочери. Ему не жалко. Если у ювелиров есть работа и деньги остаются в Вершилово, то значит, всё что он делает - правильно.

Сейчас корона сработала. Подруги невесты: сёстры и боярышни самых знатных родов Москвы стояли и смотрели на это чудо со слезами на глазах. Мария же боялась надеть это на голову. Снимут с головой. Да и кокошник куда девать. Придётся уже в горнице перед подругами красоваться. На угощения Пётр подготовил те же конфеты шоколадные, но уже с начинками разными. Вкуснятина.

Блин. А ведь завтра ещё и свадьба. Пётр надеялся, что не наделает каких либо глупостей. От прежнего Петра ничего в памяти о свадьбах не было. Видно не принимал он участия ни в одной из них. Что ж, будем крутиться.

Событие восемьдесят четвёртое

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский меньшой настёгивал коня. Торопился. Расстояние от Москвы до Новгорода Великого чуть более пятисот вёрст или 490 километров. Пётр опасался, что его люди уже давно в Новгороде ждут, а он, понимаешь, с молодой женой прохлаждается.