И опять Пожарский 4

– Да, целая гора. Давайте начнём со сгущённого молока. Берёте молоко пожирнее, добавляете много сахара, и всё время, помешивая, загущаете это до консистенции сметаны. Потом попробуйте туда добавить порошок какао бобов или кофе, только, чтобы осадка не было. Когда получите, покажите, вернее, дадите попробовать. После сгущённого молока будем делать конфеты ириски из того же молока и сахара, только пропорции другие. Ладно, дорогой Патрик, загостился я у вас, завтра пришлю человечка, что будет вместо вас деньги лопатой грести, выпуская зефир. Побежал. Скоро вечер, а я ещё обещал к композиторам зайти.

Композиторы ждали. Раз князь Пожарский обещал зайти, значит зайдёт. Пётр и зашёл. И остолбенел. Все люди, так или иначе связанные с музыкой собрались в актовом зале Академии Наук, и едва он переступил порог, как музыканты грянули «Калинку-малинку». Четыре скрипки, альт, флейта, гитара и гусли. Тот ещё оркестр. Но получилось красиво. А когда итальянцы с чудовищным акцентом ещё и запели, вышло вообще божественно. Потом музыканты сыграли ещё несколько песен из тех, что он им напевал, а сам композитор Феррари красивым баритоном пел. «Катюша», «Вьётся в тесной печурке огонь» и другие песни военных лет, Пётр помнил их лучше всего. Правду говорят, что в старости хорошо помнишь далёкое и быстро забываешь вчерашний день. Вот память услужливо и выложила песни военной молодости. Только слова были другие, Клавдио Акиллини написал уже на существующую музыку стихи и теперь Феррари пел их на итальянском. Пусть песни не про войну, зато красиво и так как итальянского Пётр не знал, то представлял себе снова боевую молодость, товарищей, давно погибших или умерших уже после войны.

Надо сделать так, чтобы немцы не создали единого милитаристского государства и не развязали две мировые войны. А ещё нужно не допустить создания Соединённых штатов и английского монстра, в котором никогда не садится солнце.

А музыканты молодцы, нужно им премию выписать, и концерт устроить, как только экспедиция на Кара-Богаз-Гол вернётся. Люди заслужили овации.

Глава 3

Событие двенадцатое

Кардинал Арсини был зол, подавлен и … полон надежд. Карантин закончился. Его почти убили в той бане. Жара в ней стояла настолько жуткая, что Доменико сомлел. Здоровущий русский, что мучил его, выволок папского нунция на улицу и прислонил к стеночке. Так ещё и на этом мучения не закончились, потом тот же здоровяк намылил его мылом, которое жутко щипало глаза, и долго тёр тряпкой. Только после этого посла Ватикана обернули большущей простынёй и отвели в небольшой деревянный дом. Туда же через несколько минут принесли на руках и Томмазо. Женщина средних лет подала им глиняные кружки с кисловато-сладким напитком и, поставив на стол блюдо с пирогами, ушла.

В помещении было тепло, потрескивали дрова в круглой печи в центре дома, и вкусно пахло пирогами. Кардинал попробовал один пирог, тот был с рыбой. Доменико не ел с самого утра и с удовольствие принялся за пироги. Пришедший в себя после очередной пытки Кампанелла поддержал кардинала в его борьбе с пирогами. Насытившись, посол осмотрел дом. В нём было две спальни, кухня и довольно большая комната, за столом в которой, они и поужинали.

– Вы как хотите, дорогой Томмазо, а я пошёл спать, – и кардинал скрылся в одной из спален.

Ночь прошла на удивление спокойно. Страдающий подагрой Арсини впервые за несколько лет не просыпался от боли в коленях. А утром пришёл доктор ван Бодль. Голландец отлично говорил на латыни и современном итальянском, ведь он окончил университет в Падуе.

– Давайте, Ваше Высокопреосвященство, я сначала осмотрю вас, а потом уже вы мне пожалуетесь на баню и проклятых русских варваров, – улыбнулся доктор и стал простукивать и ощупывать кардинала, даже проверил наличие вшей в волосах на голове.

– Предстоит ещё одна такая пытка, так сказал князь Пожарский? – спросил доктора папский нунций.