И опять Пожарский 7 (СИ)

Перед отъездом князь Пожарский попросил Граубе, если получится, повоевать с Тилли или Валленштейном, оценить этих великих генералов. И обязательно, если войнушка выйдет удачной, то сообщить им, что они столкнулись с русскими казаками.

— Почему с казаками? — удивился лейтенант.

— Так непонятнее, — усмехнулся князь, — "Achtung! Achtung! Alarm! Rettet Euch — die Russischen Kosaken!". (Внимание! Внимание! Тревога! Спасайтесь — русские казаки!). Не плохо ведь звучит.

Не поймёшь у Петра Дмитриевича, когда он серьёзно говорит, а когда шутки шутит.

Пока имперцы суетились вокруг пяти больших пушек, фон Плотто со своими и оба десятка пришедшие с Граубе вышли из ворот и под крики с той стороны стали добивать раненых и мародёрствовать. Кое у кого пистоли были из храбрецов и шпаги с копьями тоже не помешают. Кроме того видел Гаспар и несколько мушкетов. Как бы эти бедолаги с ними на стену по шаткой лестнице забирались? Зачем вообще побежали без прикрытия артиллерии и обстрела стены мушкетёрами? Кто их воевать учил? Хотя. Сам ведь таким был ещё пять лет назад, когда их десяток с Виктором Шварцкопфом решил остаться в Вершилово. Пришлось, и повоевать, и поучиться воевать. Пять лет! Это не кот начихал. Эх, сейчас бы машиненгевершутцы (пулеметчики) пригодились. Пару картечниц Гатлинга с десятком тысяч патронов и остались бы от имперцев рожки да ножки.

Ну, начали. Пушкари подкатили пушки метров на триста и решили зарядить. Бах, бах, бах. Три выстрела из снайперки и два человека лежат возле пушки, остальные бегут к лагерю. Бах, бах, бах. Теперь бегут все. Что ж, господин имперский фельдмаршал, теперь ваш ход. Не стал граф ходить. Стал готовиться к ночи. Костры задымили. Войско кушать захотело. Ага, вон у шатра фельдмаршала в центре лагеря тоже дымок появился. Решил, как и обещал в начале, фон Тилли расправиться с негодяями завтра, по утру. Вон и погода хорошая намечается. Всё небо в тучах. Не для фельдмаршала хорошая погода, для нас.

Гаспар вынул из футляра подзорную трубу и принялся осматривать лагерь имперцев. Искал пороховой обоз. Вон он. Стоп. А вон ещё телеги с бочками и охрана вокруг. Получается, на всякий случай разделил Тилли порох. Это плохо. Хотя. Вот если всё получится, то может и не плохо, а совсем даже хорошо. На ночь планировал лейтенант вылазку в лагерь неприятеля. Нужно лишить графа пороха. Как тогда он воевать станет?

Событие двадцать шестое

Не спалось. Фельдмаршал повернулся на другой бок и попытался поудобнее устроиться. Одеяло забилось под бок и давило на печень. Неудобно. Граф Иоганн Церклас фон Тилли опять повернулся на левый бок, при этом одеяло совсем забилось под него.

— Проклятый сатир, — обругал барона фон Плотто фельдмаршал и, встав, поправил одеяло. Попытался снова лечь, но тут услышал храп у входа в шатёр. Фон Тилли подскочил к пологу, откинул его и врезал пендаля заснувшему часовому. Очень неудачно врезал. Вместо мягкой жопы попал по твёрдой алебарде. И это босой ногой. Алебарда, опираясь на которую храпел швейцарец, выпала у бородача из рук, а сам он, потеряв точку опоры, упал. И врезался железным налокотником в ступню неповреждённой ноги фельдмаршала, на которой он прыгал, схватившись за больную ногу.

Лагерь проснулся. Кто хватал оружие, кто пытался натянуть кирасу, кто, схватив с перепугу чужой сапог, получил по затылку затрещину от хозяина. Ржали разбуженные лошади, блеяли овцы. Ни с того ни с сего несколько трубачей в разных концах лагеря принялись играть построение. И тут вдруг земля подскочила и врезала снизу со всей силы по стоящему на коленях графу. А потом раздался чудовищный грохот. И через два-три удара сердца ещё один. Жерди, на которых держалась дорогая, купленная у московитов ткань, переломились, и шатёр накрыл скулящего от боли и ужаса Иоганна Церкласа фон Тилли. Ну, и чтобы мало старичку не показалось, висевший парадный доспех на одном из шестов свалился сверху. Меч врезал точно по затылку.

Очнулся граф от того что на него брызгали водой. А потом ещё кто-то сунул под нос склянку с нюхательной солью.

— Всё, всё! Довольно! — фон Тилли приподнялся на локтях и огляделся.

Едкий пороховой дым уже почти развеялся, мрачное хмурое небо с чёрными тучами обещало скорый дождь. Лагерь было не узнать. Люди толпами бродили туда-сюда. Орали раненые, проклинали людей громким ржанием напуганные кони. И даже нашёлся петух у кого-то из запасливых маркитантов, орал, радуясь несчастью, свалившемуся на лагерь фельдмаршала.

— Ваше Сиятельство, вам лучше, — лекарь всё пытался засунуть под нос фельдмаршала склянку с нюхательной солью.

— Полковник Иванов, взорвался порох? — граф попытался приподняться на локтях и со второго раза ему это удалось. Лекарь полез снова стирать грязной тряпкой кровь со лба. Фон Тилли оттолкнул его, но это резкое движение вызвало волну боли от повреждённой швейцарцем стопы к голове и обратно. Фельдмаршал застонал и опять лёг на спину.