И опять Пожарский

Пожарский предоставил Лукашу две большие безвкусные чаши из золота с очень плохо огранёнными лалами и просто огромный поднос из серебра, вот из этих материалов ювелир и делал перья. Сейчас и золото, и серебро кончилась и настала пора заняться деревянными палочками и "колпачками", тоже слово княжича. Что за странный отрок. Он кстати, предложил один интересный ход. На каждой палочке вырезалось по-русски "Пурецкая волость" с одной стороны и те же два слова, но латинскими буквами с другой стороны.

Неделю назад Лукаш первый раз столкнулся с этими словами. Весь город был в воскресенье на базаре. Обещали продавать нашумевшее сладкое масло в прекрасно расписанных горшочках. Все у кого были деньги, хотели купить себе такой горшочек. А у тех, у кого не было денег, хотели хотя бы издали посмотреть на это чудо. Жена закатила Лукашу целый скандал и потребовала у него десять рублей. Это были огромные деньги. Не могло масло столько стоить. Столько стоил целый воз масла, а то и два воза. Ты ничего не понимаешь, крикнула Габриэла и расплакалась.

На следующий день в мастерскую зашёл княжич, как раз после разборки с очередным конкурентом и Лукаш спросил его, не может ли Пётр достать ему этого страшно дорогого и редкого масла. Пожарский усмехнулся и пообещал. А на следующий вечер к ним домой постучал пан Янек и попросил выйти к нему прекрасную пани Габриэлу. Лукаш несколько раз видел грозного ляха с Петром Пожарским и велел служанке позвать госпожу.

Пан Янек встал на одно колено поцеловал ручку пани Донич и сказал, что это минимум, что княжич может сделать, чтобы такая красивая пани не чувствовала себя в России ущемлённой. Лях вручил Габриэле корзинку и откланялся. В корзинке было два горшочка с маслом. На одном была нарисована белочка отбирающая орешек у ёжика, а на втором красивая птица держала в клюве веточку лещины с несколькими гроздьями орехов. Нарисовано было великолепно. Лукаш и сам умел рисовать. Но! Он был даже не дилетант по сравнению с мастерством неведомого живописца. Такое могли сделать только итальянские мастера. Так вот на дне горшочков Лукаш и увидел впервые эту надпись на двух языках "Пурецкая волость". Масло тоже было великолепным на вкус. Габриэла намазала толстый слой на кусочек белого хлеба и дала один раз откусить Лукашу. Этот княжич был гений, он сумел сделать счастливой его сварливую жену.

Лукаш же представил, что у жены сейчас намазано на хлеб полрубля и только вздохнул. Хорошо, что это подарок. Заплатить двадцать рублей за масло. А ладно, "один раз живём", опять прилипчивое словцо княжича. "И прожить надо так, чтобы не было стыдно за бесцельно прожитые годы". У русских есть замечательные пословицы.

Как потом рассказал Пожарский, это масло придумала и наладила производство его крестьянка. Он только чуть помог. Что за странная "Пурецкая волость", там рождаются одни гении. И в этом пану Лукашу ещё не раз пришлось убедиться.

Событие тридцать пятое

Иван Пырьев, стрелец полка Афанасия Левшина, лежал без сил на лавке в своём новом дому и стонал. Сегодня был "кросс", так княжич называет это издевательство над людьми. Они в зимней одежде и с мушкетом тяжеленным за спиной пробежали десять вёрст. Если бы с ними не бежал в первых рядах сам Пётр Дмитриевич, то стрельцы не выдержали бы и остановились на отдых. Но княжич бежал впереди и задавал скорость. Приходилось стиснуть зубы и терпеть. Добежали. Только чуть отдышались, как Пётр погнал их на следующую пытку. "Перекладина" называется. И нужно было на той перекладине подтянуться сто раз. Не за один подход, конечно. Кто за сколько сможет. Сам княжич одолел за четыре раза. Некоторые и за двадцать подходов еле сладили. На этом "тренировка" закончилась, и стрельцы еле живые разбрелись по домам. Ничего. Сейчас Иван отлежится немного и пойдёт баню топить. Сегодня суббота, а значит, в бане нужно попариться обязательно. Завтра в церкву и потом общий сход всех жителей Пурецкой волости. Княжич уже второй раз это вече собирает. На первом он обещал, что все крестьяне скоро будут богатыми, а жёнки их будут в золотых серьгах щеголять. И что же, на одной Иван уже в церкви видел золотые серёжки, да такие, что и княгине впору носить. Чудной всё же отрок Пётр Дмитриевич.

Иван сейчас с лютой ненавистью вспоминал боярина Колтовского, по чьему указу его подрядили отравить княжича. Вот вернётся Пырьев в Москву и, как любит говорить Пожарский, Колтовскому с его прихвостнями "мало не покажется". Покажется аспиду в самый раз, уж, он Иван об этом позаботиться.