И опять Пожарский

Семейство Фоминых обедало. Увидев княжича, они подхватились из-за стола, и там же бухнувшись на колени, поползли к Пожарскому.

- Не губи, князь батюшка, я ведь с того денёчка и не думаю больше об вине хлебном и мёде. Сходил к травницам, и только отвары лечебные пью! - голосил Фома, и просто ревела в голос Лизавета.

- А ну встать и прекратить реветь, - заорал на парочку княжич, видя, что и двое детей тоже начали в голос плакать и конца этому всему не будет.

- Не губи князь батюшка, - ещё раз просипел Фома.

- Так, сели быстро за стол и детей успокоили! - снова повысил голос Пожарский.

Через пару минут порядок был восстановлен, и можно было приступать к награждению непричастных.

- Лизавета, скажи честно, часто ли тебя муж поколачивал? - Пожарский постарался улыбнуться женщине, как можно дружелюбнее.

- Так, когда заслуживаю, тогда и учит, - потупилась хозяйка.

- Давай сделаем вот что, - княжич достал завёрнутые в тряпицу серьги и протянул Лизавете, - Женщин бить нельзя, и Фома это теперь понимает. Он попросил меня перед тобой за него извиниться и подарочек сделать. И ещё он обещает, что пальцем больше тебя не тронет, а будет всю оставшуюся жизнь беречь и любить. Правда, ведь, Фома?

Андронов побледнел и еле слышно пробулькал:

- Вестимо.

- Ну и хорошо, открывай Лиза подарок мужнин, - Пётр указал на тряпицу.

Лизавета развернула тряпочку, и на столе оказалось пара золотых серёг. Да, каких. Ювелиры не пожадничали.

Немая сцена, как всегда закончилась ползаньем на коленях и целованием валенок. Еле-еле удалось опять успокоить супругов.

- А скажи, Фома, кто вам дверь разукрасил? - вспомнил Пётр.

- Дак, я, князь батюшка, меня отец ещё в детстве научил фигурки разны из дерева ладить.

- Ладно, хозяева, подарки я подарил, - он протянул детям корзинку с пряниками, - и позвольте откланяться, дел у меня невпроворот. А ты, Фома зайди завтра ко мне утречком и фигурок несколько резных прихвати. Есть у меня задумка на "переработку" одну. Может, твои фигурки и сгодятся.

Весь вечер вместе с иконописцами Пожарский создавал эскизы диковинных животных. Он, как мог, изображал кенгуру или гориллу, а художники пытались нарисовать животное, княжич вносил изменения, и начиналось по новой. До полуночи затянулся этот живописный марафон. Зато когда пришёл Фома, княжич разложил перед ним рисунки с пятью невиданными на Руси зверями. Это были: кенгуру, с торчащим из сумки детёнышем, горная горилла, со вздёрнутыми вверх руками, утконос, сидящий на задних лапах, тираннозавр, с раскрытой страшной пастью и пингвин.

Андронов долго разглядывал чудовищ и качал головой.

- Да, неужто, князь батюшка, такие страшилища на свете существуют? - наконец оторвался одноухий мастер от разглядывания рисунков.

- Существуют, Фома. Теперь слушай, что делать надо. Хочу я эти фигурки сделать из глины, но так, чтобы верхняя половинка снималась и там как бы шкатулочка получалась в нижней. Ну, там серёжки хранить или другие, какие украшения. Понимаешь. Надо так вырезать из дерева эти фигурки, чтобы нижняя часть пошире была. Ведь там полость будет.

- Что ж, не понятного, князь батюшка, только скажи размеры, какие будут у шкатулочки той, - закивал головой Фома.

- Ну, вот как горсть, - Пётр соединил ладошки.

- Ага, а фигурка страхолюдин этих, получается, значится, в два вершка, - мужичок изобразил высоту будущих поделок.

- Вот такие и делай. Сколько времени тебе понадобится-то? - княжич уже прикидывал, как сделать отливку по этим моделям.

- С седмицу провожусь, - неуверенно протянул резчик по дереву.

- Начинай. Через неделю приноси.

Когда мужик ушёл, княжич, внимательно осмотрел принесённые тем фигуры животных. Лучшей был, конечно, медведь, стоящий на задних лапах. Эх, богата Русь на таланты. Может, нам Рубенсы и не нужны вовсе. Своих научим.

Событие пятьдесят первое

Иван Пырьев стоял на воротах. Он, как и все стрельцы, рвался играть в нападении, но княжич лично проверил всех стрельцов, пробивая пенальти, и лучшим оказался он - Иван. Новую игру Пётр Дмитриевич придумал пару недель назад. Он уехал в город и вернулся оттуда с четырьмя мячами, набитыми конским волосом. После этого княжич построил всех стрельцов, а их теперь после переезда десятка из Нижнего набралось аж четыре десятка, и разделил на две команды, по двадцать человек в каждой. Теперь вместо пробежек устраивался футбольный матч. Играло по десять человек в поле, и один стоял на воротах, и можно было пять человек заменить. Играли два тайма по песочным часам, которые вместе с мячами привёз из Нижнего Новгорода Пожарский. В одной команде оказались все старые стрельцы, во второй десять недавно приехавших москвичей и десяток из Нижнего. Поначалу сказалось физическое состояние старичков, и они раз за разом выигрывали, но потом тренировками отстающих занялся сам Пётр Дмитриевич, и положение изменилось, теперь уже больше мячей влетало в ворота Ивана Пырьева.