И осталась только надежда

Маргилу? Он мало в чем уступал деду, но предпочитал скрывать свою истинную сущность в ворохе домыслов. Создавал о себе столь противоречивое впечатление, что мне пришлось очень постараться, чтобы понять: он — скорее друг Вилдора, чем его враг.

С отцом я своими выводами тогда не поделился. Теперь об этом не жалел.

Но мог ли быть талтар тем, кого я искал?

Мог! Но… не был. Почему я был уверен в этом? Да как раз потому, что один раз мне удалось разгадать его тайну.

Окружающее меня сузилось до упертого в потемневший экран взгляда. Я сотни раз перебирал цепочку рассуждений, вновь и вновь оценивая каждый довод, который приводил самому себе.

Возвращался я к одному и тому же. Будь жив Вилдор….

Усталость взяла свое. Откинувшись на спинку кресла, я прикрыл глаза, позволяя себе провалиться в сон, унося в него шальную мысль, что мелькнула последней.

Я не верил в то, что Вилдор… дед, который стал для меня образцом для подражания, ушел за грань. Не потому что для этого были весомые аргументы. Просто для Пустоты он был слишком сложной фигурой, чтобы она его приняла.

Пришедшее сновидение было странным и непривычным. Мы редко видели сны, но если такое происходило, они становились отголосками решаемых нами вопросов, подсказками. Так что я не удивился тому, что в этом присутствовал Вилдор. Меня смутило то, чем он занимался. Никак не мог я представить его играющим с ребенком.

Потом женщина, что стояла поодаль, оглянулась на меня, что-то говоря….

Там, в грезах, я не удивился, что рядом с малышом, была Алинэ. Лишь очнувшись от наваждения (шорох был мимолетным, но его оказалось достаточно, чтобы меня разбудить), понял всю необычность увиденного.

Алена стояла, застыв, у двери и смотрела на меня. В ее взгляде было сочувствие, беспокойство… нет, еще не нежность, но уже и не та напряженная отстраненность, которая не позволяла мне приблизиться к ней.

— Что-то случилось? — Она вздрогнула, когда я неожиданно оказался рядом с ней, но не отступила.

— Ты стонал. — Тихо, но очень твердо.

— Я разбудил тебя? — Ее отдых волновал меня больше, чем собственное утомление.

— Тебе плохо?

Ее сочувствие не всколыхнуло ярость, как я ожидал, а тронуло. Связь Единственной давала мне многое, но просила за это достойную цену.

— Иди спать. — Равнодушное спокойствие далось с трудом. Она была теплой, разомлевшей, родной….

— Тебе плохо, — уже не спрашивая, утверждая, произнесла она и….

Ее ладошка мягко скользнула по моему лицу, заставив стиснуть зубы. Пальцы разделили волосы на пряди, отдавшись в теле ознобом.

— Жесткие. — Не дав мне удивиться, добавила: — Зачем ты спас меня?

Амалия постаралась…. Вот только, зачем?

— Мне стоило дать тебе умереть?

Это испытание на выдержку показалось мне более сложным, чем те, что дали мне право на набиру.

— Значит, спас.

Берсерк в душе усмехнулся: кто-то считал себя сильным аналитиком. Оправдываться тем, что ее образ мышления оставался мне недоступным, я не стал. Он был прав.

— А я ему не поверила. — Горько и… едва ли не с отчаянием.

— Ему? — Получилось громче, чем я ожидал.

Она вздрогнула, но не отстранилась.

— Сэнши объяснил мне суть инициации. — Сэнши?! — И о том, что связывает нас с тобой.

— Ты — моя жена и мать моего ребенка. — Я старался говорить холодно. Голос пока еще подчинялся.

— Наверное, не только. Раз мне больно, когда тебе плохо.

Я поздно понял, зачем она заставила меня наклониться. Ее губы сорвали щиты, выпуская на волю иного Туорана. Воина, поверившего в то, что он может быть любим.

Та ночь….

Я отогнал от себя воспоминания, поднял Алинэ вместе с одеялом, в которое она была завернута, прижал к себе.

— Посмотри мне в глаза. — Она, молча, подчинилась приказу Ожидала, что я исполню ее просьбу. Ошибалась. — Ты не должна бояться. Никогда. Ради себя и будущего ребенка, ты не должна бояться. И ты — справишься.

Моя вера в нее оказалась сильнее ее страхов. И хотя это был их первый бой, я гордился тем, что она в нем победила.

Моя маленькая, хрупкая Алинэ!

Я задержался, дав ей возможность удобно устроиться в постели и задремать. Выйдя из спальни, стоял за дверью, прислушиваясь к ее ментальному фону, готовый вернуться в любой момент. Она должна была стать сильной, но я не хотел, чтобы для этого ей пришлось вновь и вновь проходить через боль.

Лишь убедившись, что ее дыхание выровнялось, вышел в коридор.

Царившая на базе тишина не ввела меня в заблуждение. Если бы не поглотители, на уровнях было бы довольно шумно. Место для базы выбрано практически идеально с точки зрения защиты, но создавало много иных проблем. Подземные воды оказались самой малой из них.

Его шагов я не услышал. Он просто вдруг появился рядом, обогнал, на мгновение обернулся, жестом давая понять, чтобы я следовал за ним, и свернул в ближайший коридор, где, насколько я знал, был тупик.

Ошибался. Мой план базы оказался неточным. Тупик наличествовал, но ему достаточно было коснуться стены, на которой я, при всей своей предвзятости, не заметил даже намека на идентификатор, как часть ее отошла в сторону, открывая проход.