И осталась только надежда

Щиты Вилдоры раскрываются, укрывая собой двоих….

Я настолько доверяю своему кошмару, что игнорирую даймона, который отлетает на землю, сбитый мощным ударом, странное существо, что пытается подняться на ноги у грани, за которой чувствуется Хаос.

В этом мире, в этот миг есть только она…. Моя дочь…. Моя Амалия…. И то счастье, которое сносит все барьеры выдержки.

Я обещала держаться, но я не знала, что нарушить клятвы так сладостно.

— Мы вернемся!

Он знает меня слишком хорошо, не позволяя моей ярости вырваться. Слишком. А я верю тому, что он говорит.

Схватив дочь, вновь скрываюсь в тумане перехода, успев заметить, как Вилдор подхватывает упавшего без сил человека.

Мы возвращаемся в гостиную, но там уже никого нет, кроме Сашки. И снова портал. Место мне незнакомо, но я догадываюсь, что это запасное логово, наличие которого я только предполагала.

Их слишком много вокруг: даймонов, людей. Они говорят все сразу, задают вопросы. Мне, Амалии, мужчине, которого Кадинар одновременно накачивает силой и заставляет съесть хаткари. Тот матерится, отталкивает от себя чужие руки, смотрит на меня, что-то шепча. Я не слышу слов, но чувствую, что должна подойти.

Не отпуская дочь, которую прижимаю к себе, буквально протискиваюсь к спасителю Амалии, пытаюсь благодарить, но он качает головой и продолжает твердить про какого-то Туорана, который приказал ему отдать….

Я опять ничего не понимаю, но он протягивает мне кристалл, который я машинально беру в руки и… падает без сил на пол, продолжая проклинать весь этот мир. И даймонов. И ту сволочь, которая показала ему его ничтожность! И ту суку, которая все это придумала! И ту тварь без имени….

Вилдор выхватывает у меня кристалл, кидает Сартарису, продолжая возвращать силы в утомленное боем тело.

В этой кажущейся суете нет даже намека на порядок, но, похоже, только для меня. Их движения при всей хаотичности, скрывают за собой какую-то целесообразность. Но мне трудно осознать ее, потому что все, что я слышу, стук сердца Амалии и то, как ее губы непрерывно твердят: 'Мама, мама, мама….'.

Ее голос звучит оглушающе, затмевая собой все звуки, создавая из них гулкий фон, в котором больше нет смысла, только отдельные слова, прорывающееся сквозь рвущееся из груди: она жива, она со мной….

Теперь я понимаю, почему женщины не могут быть воинами. Невозможно быть матерью и….

— Лера! — Его взгляд холодный, как ночь, отрезвляет, возвращая окружающему миру четкость и реальность. — Нам нужно поговорить с Амалией.

Дочь выглядит более собранной, повзрослевшей. Вжимается мне шмыгающим носом в шею, но тут же отстраняется, выворачивается из моих объятий.

— Вилдор…. — Он держит Амалию за руку. Надежный. Достойный моего доверия. Это не мое мнение, я вижу его в глазах дочери. — Как он?

Тот не переспрашивает, просто оглядывается на мгновение на пристроенного на весьма скромной лежанке мужчину.

— Как говорит Александр, отделался легким испугом. — И заметив, что я недовольна ответом, добавляет, — умереть я ему не позволю. Даже если очень просить будет.

Не скажу, что это успокаивает, но я заставляю себя отбросить эмоции. То предчувствие, что разбудило меня утром, теперь обретает суть. Не зря же дарианец неоднократно повторял, что до проявления Храма осталось не время — событие.

Этим событием стало возвращение моей дочери. Мир, наделивший наш род Равновесием, не мог подвергнуть опасности свою юную носительницу.

Чувствуя себя ослепшей и оглохшей, натыкаясь на что-то и кого-то, доплетаюсь до угла зала, где устроились Вилдор, Маргилу, Саркат с Сартарисом и Кадинар с Сашкой. Туда же перетащили и мужчину, который был с Амалией.

Не успела я сообразить, куда бы пристроиться, чтобы быть и рядом с дочерью и не мешать, как сын буквально силой усадил меня в кресло, появившееся словно из воздуха.

— Ты уверен, что это был не даймон?

Кадинар сел рядом с человеком, плотно захватив его запястье ладонью. Когда встретился со мной взглядом, качнул головой — его состояние не внушало ему опасений. Значит, просто контролировал правдивость рассказа, не прибегая к ментальному воздействию.

— Туоран называл его созданием или Сэнши. Говорил, что он не маг, но способен поглощать силу. — Сашка протянул ему кружку с отваром. Жадно схватив ее одной рукой, мужчина выпил половину, с каким-то облегчением закрыл глаза, словно только теперь поверил, что самое страшное уже закончилось. Открыв, посмотрел на меня. Оценивающе. — Он и передал мне тот камень.

— Тистар, кристалл для записи, — машинально поправил его Сартарис. Судя по его туманному взгляду, здесь его присутствие было чисто номинальным. Он изучал информацию, которую принес человек.

— Зачем?

— Туоран предупредил, чтобы я передал его матери Амалии.

— Кто такой Туоран?

— Сын Яланира, он нанял нас для защиты базы.

Вопросы сыпались один за другим, я не всегда успевала замечать, кто именно задавал их. В какой- то момент показалось, что ответы их и не интересуют, человек просто не успевал отвечать на все.