И осталась только надежда

И осталась только надежда...

  Где-то там, за пределом миров,

  Где расцвел фиолетовый ирис,

  Мы до будущей жизни простились,

  Чтоб когда-нибудь встретиться вновь,

   Чтобы снова друг друга обжечь

  Голосами, касанием словом,

  Узнаваньем в обличии новом,

  Ожиданьем обещанных встреч.

   И пока этот ирис цветет,

  За грехи нам дается прощенье,

  Над мирами не властвуют тени

  И безумного времени ход.

  Фиолетовый ирис цветет.

  Бессмертная Анна

  Хватит ли веры, когда отступать будет некуда?

Глава 1

Лера

  Бессилие. Страшное, утомляющее своей безысходностью слово. Отбирающее надежду и лишающее способности не то, что действовать - думать. Лишь ощущение неконтролируемого падения, когда все вокруг сливается в нечеткий фон, в котором не разглядишь ни голубизны неба, ни текущей далеко внизу воды, ни покрытых снегом горных вершин, ни....

  Мне вновь пришлось вернуться к тому, через что уже довелось когда-то пройти.

  Как страшно, когда тебе много дано, но ничто из этого не может помочь исполнить единственную мечту, за которую ты готова отдать все свои способности - вернуть дочь.

  - Тебе нужно отдохнуть.

  Сашка уже несколько минут, молча, стоял за моей спиной, стараясь не потревожить моей задумчивости. Лишь его дыхание, да отражение напряженного взгляда в стекле, разделившем мир надвое: черное и белое.

  Но я отмечаю это только как очередной факт, среди множества подобных фактов. Я слушаю, но не слышу, смотрю, но не вижу. То, что внутри меня, не эмоции, не мысли, не воспоминания - образы.

  Вот я принимаю на руки, казалось бы, только мгновение назад порадовавшую мир своим криком дочь, вот она касается своими крошечными губками моей груди. Вот ее первый шаг, вот она произносит по-эльфийски: папа, вот....

  Я держалась, пока мы были на Дариане, я не позволила чувствам опалить разум, когда мы перебрались на ее альтернативу, но когда оказались на Земле, в том городе, где я провела большую часть своей жизни, где я впервые увидела Олейора....

  Воспоминание о муже не отрезвило, но заставило укорить саму себя. В отличие от него, у меня была возможность действовать, он же мог только верить. В меня, Вилдора, Сашку, Кадинара, Сартариса и Сарката, для которого оказалось немыслимым оставить друга и господина, для которого он стал тером. Олейор мог только надеяться на то, что наша выдержка поможет нам там, где силы окажутся неравными, что мужество и решимость не позволят взять верх беспомощности, а любовь окажется сильнее коварных происков судьбы.

  - Где Вилдор? - Я оторвалась от созерцания собственных глаз, в которых застыла мука, и повернулась к сыну.

  Он стоял слишком близко. Так, что я ощущала его дыхание на своем виске, слышала биение его сердца. И память, словно и ждала именно этого момента, вернула в тот день, когда мы с моим первым мужем привезли его из роддома, и я впервые ощутила свою ответственность за кроху, что сладко причмокивала губками в своей кровати.

  Не раз в своей жизни я задавалась вопросом, хорошей ли была матерью? Все ли сделала для того, чтобы в произносимом им слове "мама" звучали любовь и уверенность в том, что я сумею защитить от грохочущей за окном грозы, добавить уверенности после предательства друга и искренне радоваться найденному им счастью?

  Но, не решившись его задать, я просто отдавала ему себя. Зная, что придет время, и мой сын прижмет к своей груди моего внука и спросит себя, хорошим ли он будет отцом?

  - Он с Кадинаром и Сартарисом осматривает озеро. Сказал, что хочет проверить кое-какую идею. Вернется, поделится. - И, заметив мою горькую усмешку, равнодушно добавил: - Ты же не думаешь, что он позволит тебе самой заняться поисками базы Яланира?

  - Ты узнал, где работает Алена? - вместо того, чтобы ответить Сашке, спросила я. Намекая на то, что разговор о моих отношениях с Вилдором не доставляет мне удовольствия.

  Тем более что и отношений не было. Или.... Было во мне что-то, продолжавшее тянуться к нему, словно тень Таси все еще жила во мне и помнила о том, кем был для нее бывший правитель Дарианы.

  С этим было трудно, почти невозможно бороться, пока даймон находился рядом, но стоило ему исчезнуть из моего поля зрения, как чувства затихали, возвращая осознание, что в этом мире для меня существует лишь один мужчина - мой муж.

  - Да, - кивнул сын и, еще раз посмотрев на меня с той смесью горечи и надежды, что жила и в моем взгляде, отошел к стоящему у противоположной стены креслу.

  Я всегда любила пространство, воздух, потому и ограничивалась минимальным набором мебели, без которой трудно было представить свое существование. Но сейчас, в этой большой комнате, мне было тесно.

  - Если ты хочешь, я....

  Я не дала ему закончить.

  - Я справлюсь сама.