И оживут слова

Я помотала головой, не отодвигаясь от горячей руки, которая медленно перебирала мои волосы.

– Значит, не узнают, – просто ответил Миролюб.

Я закрыла глаза, не в силах скрыть облегчение, и вдруг подумала, что не заслуживаю хорошего отношения с его стороны. Он воин. Он суженый. А Всемила закрутила любовь с одним из его людей почти в открытую. И все же он не убил Ярослава, не наказал ни Всемилу тогда, ни меня сейчас.

– Миролюб, – я посмотрела на княжича и накрыла его руку своей, прижимая ее к щеке. – Я еще должна сказать.

Он напрягся, не сводя с меня взгляда.

– Говори!

– Я… не думаю, что это были квары.

– Что? – Миролюб прищурился.

– Эти люди были… свои. Не чужеземцы, – я глубоко вздохнула и храбро закончила: – Ты должен это знать.

– Радим знает? – медленно проговорил Миролюб, и я не могла понять, верит он мне или нет.

– Радим не говорит со мной об этом. Бережет.

– А Олег?

– Олег знает. Но он тоже со мной не очень-то говорит.

Миролюб задумчиво посмотрел на связку зверобоя, висевшую перед его лицом.

– Не квары… Это все меняет. Слушай, я не в силах изменить того, что было. Но сейчас не противься. Дай нам защитить тебя. Мне, Радиму, Олегу. Не мешай. Слушай, что наказывают.

– Хорошо. Я буду.

– Вот и славно, – невесело усмехнулся Миролюб. – Пора мне.

Он наклонился, сдвинув связку трав, и коротко поцеловал меня в губы.

– Хванцу не говори, кто за книги платил. Не возьмет, дурья башка.

– Спасибо, Миролюб, – я почувствовала комок в горле. – Ты самый лучший.

Он усмехнулся:

– Ты об этом потом вспомни, как с хванцем спорить будешь.

С этими словами он направился к выходу.

– Ты о чем? – не удержалась я и перехватила ремень его сумки. Я не сомневалась, что, если он не захочет остановиться, я улечу за ним по воздуху. Однако Миролюб послушно замер и медленно обернулся.

– Сама знаешь, ясно солнышко. Только побратимство – родство сильнее кровного. Ему верю. Он помнит. Да вы же, девки, и камень в пыль разобьете, коль что вам надо.

Я поежилась под насмешливым взглядом.

– Я не забуду, Миролюб. А ты… береги себя. А то дружина твоя…

– Ох натворили твои слова сегодня. Дружина моя…

Он снова вздохнул и быстрым шагом вышел.

Я подошла к тазу с посудой и тоже вздохнула. Эмоций не было. Этот день вместил в себя так много, что мои попытки помыть Серого с утра казались событием недельной давности. Я медленно терла тряпицей тарелки и думала о том, что узнала сегодня.

Действительно ли Ярослав умер или просто пропал? И насколько опасно мне оставаться одной? Через переднюю калитку во двор никто не войдет, минуя Серого. Если только… этот человек не бывал здесь раньше и не сдружился с псом. У меня по спине пробежал озноб. Могла ли Всемила приводить Ярослава сюда и приучить к нему Серого? Говорили, что он не признавал никого, кроме семьи. Но знали ли они наверняка? Господи, а что, если Серый не защитник?

К тому же есть еще задняя калитка, до который привязанный Серый просто не достает. Днем она всегда открыта и запирается только после наступления темноты. Я могла бы запирать двери в доме, но здесь полно окон, и то, что все они находятся достаточно высоко над землей, совершенно не гарантирует моей безопасности. Я вспомнила, как Альгидрас одним махом перелетел через забор. Так что, единственный способ обезопасить себя – это не оставаться одной. Но как это сделать? Признаться Радиму? Но тогда придется объяснять…

Серый зашелся лаем, и я, вздрогнув, метнулась к печи, словно она смогла бы меня защитить, и только потом поняла, что лай радостный. Так он встречал своих.

Я бросилась к окну и увидела Альгидраса, который трепал Серого по ушам.

Дождь закончился, но небо было по-прежнему затянуто тучами, поэтому казалось, что уже стемнело, хотя на самом деле до сумерек еще было время. Я наскоро вытерла руки и бросилась из дома. Мне же нужно отдать ему покупки!

Альгидрас все еще возился у будки Серого. Я замерла на крыльце, понимая, что после ливня двор представляет из себя грязевое месиво. Спускаться с крыльца очень не хотелось. Я оглянулась на дверь, сообразила, что не знаю, где Добронега, и на всякий случай крикнула:

– Олег!

Альгидрас вскинул голову, что-то сказал Серому и пошел ко мне. Грязная земля разлеталась в стороны от его шагов. На улице похолодало, и я поплотнее запахнула шаль, гадая, не холодно ли Альгидрасу в стеганой куртке нараспашку.

– Я не знала, где Добронега, – негромко проговорила я, – потому назвала тебя… – я замялась, не зная, как продолжить, вдруг сообразив, что мы никогда не обсуждали тот факт, что я зову его настоящим именем. Я просто звала, а он отзывался.

– Я понял, – серьезно кивнул он, словно прочитав мои мысли. – Она вернется скоро. Я пока тут побуду, чтобы тебе одной не оставаться. Радим велел.

Ну вот и решение вопроса. У меня уже охрана.

Некоторое время мы стояли в неловком молчании, а потом я подала голос:

– Мне кажется, Миролюбу можно верить.