И оживут слова, часть II

Я почувствовала, что не могу стоять на месте. Сама бросилась к полкам и начала снимать горшки… Добронега посмотрела на меня удивленно, впрочем, удивление быстро сменилось усталой улыбкой.

— Не те горшки берешь, — посетовала она. — Вот тот, дальний, дотянись.

Я быстро схватила указанный горшок, протянула ей.

— Корзина на улице… — Добронега еще не договорила, а я уже выбежала на крыльцо, схватила оставленную ею корзинку, вытряхнула из нее остатки травы и прибежала обратно.

Я понимала, что нужно действовать очень-очень быстро. Спустя пару минут мы заперли калитку, оставив во дворе притихшего Серого, и поспешили по тихим улочкам спасать бестолкового мальчишку. Мы шли довольно долго. Ориентируясь на шум Стремны, я поняла, что мы недалеко от внешних стен, в той части города, куда я еще не забиралась. За очередным поворотом перед нами вырос глухой забор, и я испугалась, что Добронега от расстройства свернула не туда и мы заблудились. Однако, приблизившись, я заметила в заборе неприметную калитку, которую Добронега не мешкая толкнула. Мы вошли в небольшой двор, чем-то похожий на двор при дружинной избе. Справа вдоль забора были аккуратно сложены дрова, напротив калитки стояла изба с низким навесом. Изба была невысокой, но тянулась вдоль всей противоположной стороны забора, и я не увидела в ней ни одного окна. Тут же из-под навеса показался воин в цветах князя Любима. Он был молод, но то, как он двигался, выдавало бывалого воина.

— Вам нельзя сюда, — приблизившись, без улыбки отчеканил мужчина и покосился за наши спины. Я тоже посмотрела туда, но увидела только затворенную мною калитку. Он что, ожидал, что мы здесь с подмогой?

— Олег ранен, — негромко произнесла Добронега, приподнимая покрытую тканью корзину. — Мазь здесь и настой. Можешь проверить.

— Князь запретил.

— Что запретил? — все так же спокойно откликнулась Добронега, и я поразилась тому, как она держалась. У меня самой зуб на зуб не попадал, и я никак не могла унять дрожь.

— Запретил к хванцу кого-либо пускать!

— Травниц пускали всегда, Вадим. Даже к врагам, что в плену. А уж к своим…

В голосе Добронеги послышался холод. Воин на миг стушевался, а потом тяжело вздохнул.

— Уходите. Не пущу я.

В этот момент я вдруг поняла, что все это по-настоящему. Альгидраса не просто арестовали. К нему еще и не пускают. Мне вдруг пришло в голову, что я могу никогда его больше не увидеть. Сразу вспомнились погребальные костры и то, что смерти здесь совсем не книжные. А что, если он ошибся и он все же Прядущий? Как он там говорил? Прядущие приходят из ниоткуда и уходят вникуда, когда они больше не нужны. А что, если он теперь не нужен?.. Только… как же так?! Так не может быть!

Все эти мысли промелькнули в моей голове за считанные секунды, пока Добронега молча смотрела на княжеского воина. Я вдруг с ужасом поняла, что она ничего не сможет сделать. Более того, я не была уверена в том, станет ли она вообще пытаться, ведь женщины в этом мире были почти бесправны и уж точно бессильны.

Внезапно скрипнула дверь избы, и по узенькому крыльцу сбежал дружинник в красном плаще. Плечи Добронеги тотчас расслабились.

— Добронега? Что случилось? — встревоженно спросил дружинник, переводя взгляд с матери Радима на княжеского воина.

Его лицо показалось мне смутно знакомым, но только когда он подошел совсем близко и я увидела его глаза, я смогла его вспомнить. В самую первую прогулку по Свири я прибежала в дружинную избу и поздоровалась тогда с кучей полуголых незнакомых мужчин. Этот воин стоял ближе всех и первым ответил на приветствие. Я запомнила его, потому что еще тогда поразилась тому, какие у него неправдоподобно синие глаза, и даже списала это на то, что они так выделялись на фоне измазанного лица. Сейчас лицо его было чистым, но глаза казались все такими же яркими.

— Олег ранен. Как помнишь, кварской стрелой. Раны обработать надобно.

Дружинник нахмурился.

— Ра-а-анен, — протянул он. — Я забыл совсем. Иди. Там. В клети.

Однако, стоило Добронеге сделать шаг в указанную сторону, как княжеский воин подал голос:

— Ростислав, князь не велел. Ты не хуже меня слышал.

— Мать воеводы пройдет туда, куда ей надобно, — Ростислав говорил спокойно, но то, как он смотрел при этом на княжеского воина, говорило само за себя. Они были по разные стороны, и оба это очень хорошо понимали.

— Приказ князя, — упрямо повторил Вадим.

В это время по тем же ступеням сбежал второй свирский воин, молча пересек двор, кивнул Добронеге и скользнул нам за спину. Я нервно оглянулась и увидела, что он так же молча запирает калитку изнутри, отрезая нас всех от внешнего мира.

— Вадим, — негромко проговорил Ростислав. — Мать воеводы пройдет. И князь ее не остановит. Не доводи до беды. Раны обработать недолго. Мы дольше тут стоим.

— Приказ князя!

— Вот заладил, — возвел глаза к небу Ростислав. — Где это видано, чтобы раненому помощь не оказали?

— Он осужден.

— И что? Вот как казнят, так и говорить не о чем будет. А пока пусть идет.

— Он даже не побратим воеводы больше, — негромко произнес Вадим, касаясь рукояти меча. — Ради чего на измену идешь?