И оживут слова (СИ)

Радим вошел в комнату, мимоходом подвинул лампу в центр небольшого стола, поправил вышитую салфетку и наконец посмотрел на меня. Я почувствовала, что сердце сжалось. У Всемилы были проблемы. Ей нельзя было волноваться. И Радим делал все, чтобы избежать волнений. Я едва не задохнулась. Ему же нужно было не просто уберечь ее от стресса! Ему же нужно было, чтобы никто не узнал! Вот почему в доме Добронеги не было ни одной помощницы из деревенских девчонок. Ведь никто не знал! Ни один человек не обращался со мной, как с больной! Меня опасались, меня недолюбливали, надо мной открыто насмехались. Каким-то чудом Радиму удалось скрыть правду. Тут же вспомнилось, как меня не выпускали за ворота после обряда погребения, а потом накачали отваром. Я посмотрела в глаза Радиму, и у меня перехватило горло. В его взгляде было столько боли и беспомощности. Он должен был сейчас наказать сестру за легкомысленность, но он не мог. Он до последнего оттягивал воспитательные меры, сорвавшись сначала на Злате, а потом на Альгидрасе. Что же он чувствовал все те месяцы, когда считал, что Всемила попала в плен? Ведь он понимал, что там никто не берег ее и не осторожничал. Что он почувствовал, получив срезанную косу сестры? Я сглотнула, и мне нестерпимо захотелось обнять Радима, пообещав, что все будет хорошо! Соврать, так же, как Альгидрас соврал Злате полчаса назад.

— Всемилка, — наконец проговорил Радим. Его голос прозвучал глухо. — За ворота ночью ни ногой! Ни к Миролюбу, никуда. Поняла?

— Поняла, — кивнула я, почувствовав стыд. Почему-то до этого я не думала, что мне будет нестерпимо стыдно от того, что может подумать обо мне Радим.

— Миролюб повинился, что это он тебя позвал… на звезды посмотреть, — откашлявшись, продолжил Радим.

Я мысленно извинилась перед Миролюбом, которому тоже, видимо, перепало.

— Мы не…

— Знаю, что «не», — нахмурившись, мотнул головой Радим. — Миролюбу верю.

— А мне нет? — вырвалось у меня.

— Да куда вам, девкам, верить? Вам сегодня один любится, завтра другой, — неловко ответил Радим.

— Зачем ты так? — не удержалась я. — Злата кроме тебя никого не видит!

— Знаю, — дернул плечом Радим. — Не про Златку я.

Конечно, не про Златку, а про меня. Это же я вчера целовалась с Миролюбом, а сегодня с утра зачем-то провоцировала Альгидраса. То есть понятно зачем — разозлилась, но это же все…

— Радим, я не буду тебя тревожить больше! — искренне пообещала я, твердо намереваясь исправить все, что невзначай разрушила Всемила. Я ведь другая. И Радим привыкнет к тому, что ему не нужно жить в постоянном напряжении.

— Всемилка-Всемилка, — пробормотал Радим, притянув меня к себе и крепко обняв.

Я почувствовала его большую ладонь на своих волосах и вновь подумала, что Радим меня необъяснимо успокаивает. Почему? Потому что я Прядущая и меняю его судьбу? То есть он — мой? Поэтому мне так спокойно, когда он рядом и мы оба в безопасности? Интересно, а Альгидрасу так же спокойно рядом с Радимиром?

— Не ходи из дому одна, слышишь?

В ответ я кивнула, хотя понимала, что наверняка нарушу это обещание.

Весь этот день я провела в доме Радима. Злата вышивала, я гладила кошку, гуляла во дворе и гадала, что же случилось ночью. Альгидрас ушел сразу после моего разговора с Радимом. Сам Радим тоже вскоре ушел, и младшая из девочек по секрету прошептала старшей, что воевода с князем уехали в их, девочек, родную деревню. Шептала она об этом на весь двор, так что мы со Златой тоже оказались в курсе. Впрочем, Злата, похоже, и так знала о передвижениях мужа, а Всемилу то ли берегли, то ли она никогда не интересовалась делами Свири. Мне стало любопытно, уехал ли с ними Миролюб. Я даже подумала спросить об этом Злату, но решила, что только вызову лишние подозрения. А мне это ни к чему. Вскоре мы со Златой принялись пересаживать какие-то кусты. Вскапывая землю, я думала о том, что, будь Злата Всемиле подругой, я бы узнала побольше и о Миролюбе, и о князе. Узнала бы, что меня ждет в случае замужества и знает ли Миролюб о проблемах Всемилы. Последнее меня интересовало особенно.

Небо стало сереть, и я поняла, что хорошо бы добраться до дома засветло, а то кто их знает, эти фонари. Я уже набралась храбрости сообщить Злате, что иду домой, потом вспомнила про обещание Радиму, представила, что мне вправду придется идти одной, и уже собиралась попросить Злату меня проводить, как дверь скрипнула. Старшая из девочек, до этого спрашивавшая у Златы, достаточно ли щепок принесла ее сестренка, прыснула и, подхватив корзину, бросилась из комнаты. Альгидрас улыбнулся уголком губ и посторонился, пропуская хохотушку.

— Вот чую, невеста тебе растет, — усмехнулась Злата.

На этот раз прыснула я. Видимо, от нервов. Альгидрас же снова улыбнулся и ничего не ответил. Ну они же не всерьез, правда? Она же совсем ребенок!

Я посмотрела на хванца. Выглядел он чуть лучше, чем утром. Видимо, успел немного отдохнуть. Хотя до нормального цвета лица ему было еще очень далеко.