И оживут слова (СИ)

Альгидрас оторвался от своего занятия, отбросил прутик в сторону и демонстративно медленно поднял голову, взглянув на Миролюба. Я прижалась к доскам сильнее и почувствовала, как сучок больно впился в лоб, пришлось отстраниться и потереть пострадавшее место, с досадой думая, что уж Альгидрас-то тихо разговаривать умеет, а, значит, я вполне могу не услышать половины разговора.

— Что за разговор? — откликнулся Альгидрас, и я с облегчением поняла, что говорит он так же, как и Миролюб. Вроде потише, но все слышно. Интересно, он специально, чтобы я услышала, или так получилось нечаянно?

Миролюб повертел головой, будто разминая шею. Ножны звякнули о кольчугу.

— Ты вчера складно наплел про книги да плащ. Златка, верно, слезами умылась. Да только я не Златка и не Радим. Мне тебе верить не с чего. Что под плащом было, кроме книг?

Я застыла от неожиданного вопроса. Мой взгляд метнулся к Альгидрасу. Сколько в нем еще сюрпризов? Я ожидала, что он выразит удивление, но он смотрел спокойно, чуть прищурившись, словно изучал собеседника.

— С чего ты взял, что там было что-то еще?

— У меня нет времени играть, хванец. Что там было?

— А не скажу?

— Скажи добром, — Миролюб склонил голову на бок.

Нож Альгидраса крутанулся в руке и, окончив свое движение, застыл, нацеленный на Миролюба. Альгидрас не поднял руки, но мне вдруг стало ясно, что от удара ножом Миролюба отделяет лишь миг. А еще то, как привычно лежал нож в с виду расслабленной руке, выглядело пугающе. Они оба не шутили. Альгидрас вправду умел с ним обращаться.

— Не стоит, хванец, — спокойно сказал Миролюб. — Я в кольчуге. Не успеешь. А коль успеешь, так за воротами моя дружина. Живым не уйдешь.

— Тебе уже от того проку не будет, — Альгидрас несколько мгновений неотрывно смотрел в лицо Миролюбу, а потом коротко взмахнул рукой, и мое сердце едва не остановилось.

Миролюб не дрогнул, когда тяжелый нож вошел в землю по самую рукоять в паре шагов от них обоих. Спустя миг его рука опустилась, и я только сейчас поняла, что он был готов выхватить меч.

— Свитки там были, княжич. Я писал за море. Торговцы ответы привезли. Не хотел, чтобы в Свири о том говорили.

— Хванец, скажу лишь раз: коль что за спиной Радима затеваешь, молись своим Богам, чтобы смерть была быстрой.

Альгидрас выпрямился так, что даже стал казаться выше ростом:

— Я не стану делать зла.

— Поклянись.

— На чем?

— На чем клялись хваны?

Альгидрас поморщился и отвел взгляд:

— На Святыне. Но ее у меня, как понимаешь, нет.

— А если Святыни рядом не было?

— Меня воспитывал старый наемник, княжич.

Миролюб присвистнул.

— Он клялся на мече. Меча у меня тоже при себе нет, но…

С этими словами Альгидрас подошел к кинжалу, выдернул его из земли, отер лезвие о штаны и положил кинжал на ладонь, направив острие в сторону сердца. Второй ладонью он накрыл лезвие и четко произнес, глядя на Миролюба:

— Клянусь, что никогда не стану делать зла побратиму.

Что-то в формулировке этой клятвы мне не понравилось, однако Миролюб кивнул, принимая ее.

— Пора мне, — коротко сказал он. — А то изжарюсь скоро в доспехе.

Альгидрас чуть улыбнулся, отточенным жестом возвращая кинжал в ножны, а потом поднял взгляд на Миролюба и вдруг застыл. Миролюб, не замечая этого, повертел головой и потер ладонью шею так, что влажные волосы встопорщились на затылке. Он не видел взгляда Альгидраса, а мне вдруг стало дурно. Точно так же тот смотрел на меня на берегу Стремны, когда увидел на вороте платья Всемилы нарядную вышивку. Миролюб отер лицо и наконец посмотрел на Альгидраса.

— Что? — настороженно спросил он.

— Это твоя кольчуга? — медленно спросил Альгидрас.

Миролюб окинул себя взглядом, усмехнулся:

— А не похоже?

— Пластина на вороте всегда была?

— А, ты об этом? — Миролюб потер рукой кольчугу над ключицами.

Я прильнула к забору и жутко пожалела, что не стала рассматривать кольчугу. Миролюб стоял ко мне спиной, и я понятия не имела, о какой пластине они говорят и что в ней могло так насторожить Альгидраса.

— Пластина дядьки моего, Светозара. Он в битве с кварами погиб у отца на руках. Еще до моего рождения. А почему спросил?

— А у Светозара она от кого была? — вопросом на вопрос ответил Альгидрас.

— Не знаю. Да на что тебе? Это просто оберег, хванец.

— Дядьку-то не сберег.

— А меня сбережет, — твердо ответил Миролюб.

— Может, и сбережет, — серьезно откликнулся Альгидрас. — Чему же еще верить, как не священным словам…

— Словам? — удивленно воскликнул Миролюб. — Я думал, узор просто.

— Здесь написано «да не прервется род». Не снимай ее в Дворище, княжич.

— Не стану, — Миролюб замолчал, словно раздумывая, что еще сказать, а потом произнес: — Пора мне. И так задержался.

Да не прервется род? Я застыла, перестав дышать. На Миролюбе пластина с хванским заговором?